Долгое возвращение, часть 1, глава 2.

— Ох, простите мне невежливость – мы подошли и так и не представились как полагается! Моё имя – Эльна ке Лаальне, я ученица госпожи Инверс-Габриев, приятно познакомиться!

— Я – Алекс Инверс! – отрекомендовался юноша, давно освоивший искусство изображать из себя недалёкого и безбашенного парня. – Двойная фамилия – слишком длинно, поэтому я использую только ту половинку, что лучше сочетается с именем!

Старик слегка поморщился, словно разухабистая речь Алекса задела его лично, но делать было нечего – пришлось отставить личные предпочтения и называться.

— Я Расмус Данкарле, профессор истории. Вы интересуетесь историей, молодые люди?

Помянутые молодые люди переглянулись.

— Постольку-поскольку, — пожал плечами Алекс. – Что в хрониках прочёл, то знаю. Специально не интересовался…

— Я, наверное, тоже… — призналась Эльна. – Я обучаюсь магии, история у нас на втором плане, но… С подробностью и наличием хроник у нас дела обстоят не самым лучшим образом, так что по большей части изучать можно не слишком-то большой отрезок времени…

— Да, госпожа Инверс-Габриев упоминала об этом в нашем с нею разговоре, — рассеянно отозвался Данкарле. Пару раз щёлкнув пальцами, он покосился на друзей и снова отвёл взгляд, словно что-то обдумывая.

Эльна посмотрела на Алекса, получила вопросительный взгляд… и, мысленно стиснув кулаки, обратилась к Расмусу.

— Господин Данкарле, Вы чем-то озабочены? Что-то не так? Возможно, мы с Алексом могли бы Вам как-то помочь?

Историк пристально посмотрел на неё, пожевал губы, и, наконец, отозвался.

— Сложно сказать, мисс ке Лаальне. Скорее, мне просто хочется поговорить. О мире, о мировоззрении, о жизни. Смешно говорить такое в мои годы и при моём жизненно опыте, но разговор с вашей наставницей несколько… выбил меня из колеи…

Данкарле замолчал, переплетя пальцы, посидел так секунду-другую, а затем расцепил руки и сделал приглашающий жест.

— Садитесь, мои юные слушатели, и заранее приготовьтесь к лекторским замашкам своего престарелого собеседника.

— Ну, последнее нам привычно, — легко пожала плечами Эльна и уселась на диван, уголком глаза с удовлетворения отмечая очередного кандидата в ухажёры, замершего на месте на полпути к ним и развернувшегося с унылой миной к одному из столов с закусками. – А если говорить о колеях о привычках – то менять мнение о мире никогда не поздно.

— Вы говорите так, потому что молоды, юная мисс, — с лёгкой снисходительной усмешкой ответил Данкарле. – Вот поживёте хотя бы две трети моего срока только для того, чтобы узнать, что существуют народы и страны, чьё мнение о мире столь различается с твоим в частности и с общепринятым у тебя на родине вообще – вот тогда вспомните мои слова, и признаете, что старики порой не так уж и неправы.

Алекс не видел выражения лица повернувшейся к профессору истории Эльны, но был уверен, что на нём застыло то же почтительно-внимательное выражение, что и у него. Но миг спустя, когда девушка заговорила, он осознал, что ошибся. И ошибся глубоко и серьёзно.

— Отличающиеся мировоззрения? – тон, которым был задан вопрос, не оставлял ни единого сомнения в том, что Эльна действительно заинтересована поднятой темой.

— Да, именно так, — отозвался Данкарле, сверкнув глазами, и принялся развивать тему. – Я разговорился с госпожой Линой – и был просто потрясён. Ваша родина, Полуостров – просто поразительна в культурологическом плане! При том, что достигнуты значительные высоты в архитектуре, медицине, кораблестроении и обществознании – вы умудрились сохранить скорее мистическое мировоззрение – погубив тем самым теории о том, что истинных высот цивилизации можно достигнуть только при практическом или рационалистическом!

Эльна молчала, Алекс усиленно думал, старательно отделяя собственно мысли от эмоций. По словам говорливого старикашки выходило, что их Полуостров с его точки зрения устроен неправильно – это задевало. Но вот суть этой «неправильности» юноша с ходу не смог уловить, так что пришлось спрашивать:

— Гм, профессор Данкарле, а что означают ваши слова о мировоззрении? Что-то я не понял, что означает рационалистическое и практическое мировоззрение и чем так плохо наше, которое Вы мистическим поименовали?

— Присоединяюсь к вопросу, почтенный, — коротко обозначила себя Эльна. – Мне тоже хотелось бы понять.

Профессору явно не понравилось, что его прервали, но, видимо, ситуацию он понимал, и помнил, что находится на светском приёме, а не в лекционной аудитории, и комментировать вопросы не стал, принявшись сразу отвечать.

— Мистическое мировоззрение хорошо – но для своего уровня развития. На определённо уровне развития цивилизации человеку становится мало объяснения окружающих его природных явлений божественным вмешательством, он ищет объяснения, задаёт вопросы, ищет ответы на них – так появляются науки, учёные, так происходит прогресс.

— А зачем нужен этот прогресс? – озадаченно приподнял бровь Алекс.

— Как зачем? – поражённо воззорился на него профессор. – Чтобы жить лучше!

— А разве мы плохо живём сейчас? – задала встречный вопрос Эльна.

— Человеку свойственно стремиться к лучшему, человеку свойственно искать ответы на свои вопросы и найдя их, задавать вопросы новые. Даже если вопрос этот столь, на первый взгляд, умозрителен, как например «почему и как светит Солнце?»

У Алекса банальнейшим образом отвисла челюсть.

— Вы действительно хотите это знать? Зачем?

Данкарле со снисходительным видом покачал головой.

— Солнце – источник энергии. Если мы поймём принцип его свечения, то научимся извлекать энергию тепла и света не только из огня и его производных, и возможно, она будет проще и дешевле сжигания древесины и угля…

Эльна тяжело вздохнула.

— Кажется, я поняла суть вашего, таваррийского мировоззрения.

— Поняли?.. – насмешливо протянул было Данкарле, но девушка не обратила на его слова внимания.

— Суть вашего мировоззрения можно выразить вопросом: как происходит? Наш вопрос проще и понятнее «что происходит?»

— Примитивный вопрос, — брезгливо бросил профессор.

— Мы задаём вопрос – что происходит? И ответ на него порой прост, порой сложен – но он понятен, он целен. Вы же, с поисках ответа «как» разлагаете истину на составляющие, препарируете её, раскладываете по полочкам – и в итоге остаётесь с ответом, но ответом дробным, не целостным. Вы пересчитываете листья, стволы, корни, почки – но в итоге за всем не видите леса.

— Мы прогрессируем! — вздёрнул подбородок Данкарле. – Мы развиваемся, мы строим города, корабли, мы покоряем природу…

— А зачем её покорять? – тихо, но твёрдо перебила его Эльна. – Зачем, если мы сами – её неотъемлемая часть?

— А вы что предлагаете – приспосабливаться к этой вашей природе? К холодам, ветрам и тому подобному? Не проще ли избыть эти холода вообще?

Профессор определённо начал распаляться, но и Эльна тоже не осталась спокойной и равнодушной. И наблюдающий за их спором Алекс, украдкой оглянувшись, обнаружил, что за ними следят. Тоже украдкой, прикидываясь занятыми светской беседой, напитками, заканчивающимися закусками – но прислушиваются, наблюдают. И какой-то частью сознания юноша понял, что спор этот ведётся сейчас не между ученицей матери и таваррийским профессором, но между Полуостровом и Внешним Миром. И одна Золотая Владыка знает его исход – в обоих планах.

А Эльна тем временем продолжала.

— Чтобы уберечься от холода, достаточно построить дом и сшить тёплую одежду. Незачем перекраивать миропорядок, не нами созданный.

— Вы считаете так, госпожа Эльна, но другие могут думать иначе, — резко, твёрдо, словно пытаясь завершить неприятный разговор, оставив последнее слово за собой, заговорил Данкарле. – Мы, жители Таваррии, думаем иначе, и народ Кунана считает, что пора прекратить ждать милостей от судьбы ли, природы, несуществующих богов – если есть возможность, надо воспользоваться ею и взять всё самому.

— Пока вы говорили, профессор, — виртуозно вклинилась в крохотную паузу на вдохе Эльна, — я представила себе на мгновение мир, который Вы описываете, мир, о котором мечтаете. Суетный мир – ибо многое из того, чем заняты его обитатели, не имеет смысла. Бездушный мир – ибо его обитатели не верят, не умеют верить. Мёртвый мир – ибо они, перед тем, как разучиться верить в чудеса, убили природу. И я поняла, что не хочу жить в таком мире. Не хочу.

Закончив, девушка встала.

— Идём. Алекс. Нам больше не о чем говорить.

Не оборачиваясь, Эльна направилась прочь от дивана, и, погружённая в свои мысли, только чудом не врезавшись в принца Кристофера.

— Ой, — еле отскочив в сторону, она восстановила равновесие и попыталась придать своему лицу хоть сколько-нибудь вменяемое выражение. – Ваше Высочество, простите, пожалуйста, я…

— Вы увлеклись своими невесёлыми размышлениями, — догадливо кивнул родственник Квентина и жестом предложил Эльне и Алексу следовать за ним.

— Да, — вздохнула девушка на ходу. – Не стоило нам, наверное, говорить с этой старой перечницей… Узнать-то, что госпоже Лине настроение испортило, мы узнали, но и сами получили по полной программе…

— Ну, — хитро прищурился старый разведчик, останавливаясь у стены рядом с большой напольной вазой (куда симпатичнее той, что прикрывала тайную дверь неподалёку от кухни).- Надо сказать, что результаты разговоров у вас получились не только отрицательные. Вы обратили внимание, юная госпожа Эльна, что к Вашему с профессором Данкарле разговору внимательно прислушивались окружающие?

— Да, — внезапно вспомнила эту деталь девушка. – А к его беседе с госпожой Линой?..

— К ней – нет. Всё же Вашу наставницу знают и законно опасаются, — покачал головой Кристофер и продолжил. – Но даже если бы и слушали — то вот в чём дело… При всём её влиянии, при всей её известности и гуляющих слухах – а возможно, и из-за всего этого – Лина Инверс-Габриев считается человеком особого сорта, ягодой совершенно иного поля, нежели все остальные люди. И её мнение, пусть оно может быть значительным сколько угодно – оно остаётся мнением человека, основной массе населения абсолютно непонятного. Вы же – другое дело. То, что Вы – её ученица, ещё не получило столь широкой огласки, Вы для них своя, Вы им понятны и следовательно – Ваш взгляд на ситуацию будет более удобоварим для их сознания. Посему увидев, как вы подсели к этому человеку и прислушавшись к Вашей с ним беседе, многие, очень многие решили сделать ставку согласно результатам спора.