Полцентнера букв от Ineile

Долгое возвращение.

Приход сумерек.

День забытых когда-то преданий,

Наступает в иные года,

И проклятье седых мирозданий

Открывает нам путь в никуда.

Так случается с нами порою,

Одиночества белая нить

На дорогу забытых героев

Заставляет тебя выходить.

Проклянешь ты и веру, и бога,

Все забудешь, пойдешь не туда.

Одинокий, к родному порогу

Не вернешься уже никогда.

И останется только надежда,

Что пройдут твои злые года,

Но увы, мой несчастный невежда,

Выбор сделан, и он – навсегда!

Одиночество – вера изгоев.

Смысл судьбы, изломанный бог.

На дороге забытых героев

Только пыль и следы твоих ног.

(с) И. Эльтеррус

Эльмекийская Академия.

А время на циферблатах

Уже истекало кровью.

(с) Ф. Гарсиа Лорка

— Урок окончен.

Невысокая стройная рыжеволосая женщина обвела пристальным алым взглядом своих учеников и начала собирать со стола свитки, книги и магические кристаллы. Студиозусы разом утратили всё своё сосредоточение, аудитория наполнилась сначала шепотом, а потом гомоном и шумом. Выпускной класс Эльмекийской Магической Академии праздновал окончание ещё одного урока и начало ещё одной перемены.

Конечно, дело было совсем не в предмете и не в учителе – попасть изучать чёрную атакующую магию к легендарной Лине Инверс, Бандитоубийце, Врагу Всего Сущего и ДажеДре – считалось неслыханной удачей, и студенты её классов частенько задирали нос до небес, на все претензии отвечая, что хотят быть как можно больше похожими на свою учительницу и кумира. Вовсе нет. Просто наконец-то началась настоящая весна, и свет начавшего пригревать солнца, запахи пробуждающейся ото сна жизни никого не могли оставить равнодушными. Даже саму Лину Инверс.

Вернувшись себе в кабинет и распихав учебный инвентарь по своим местам, бывшая «гениальная и прекрасная волшебница», по совместительству – головная боль и ночной кошмар изрядной доли Полуострова, а ныне всё тот же кошмар – но Почтеннейшего Ректора и деканата – устроилась на подоконнике, подставляя побледневшее за зиму лицо солнечному свету и ласковому ветру. Думать не хотелось, равно как и делать что-либо. Остаться бы здесь навсегда, и греться на солнышке… Вздохнув, Лина с душераздирающим стоном слезла с подоконника, и перебравшись в кресло за столом, взялась за бумаги.

С регистрацией недельных результатов учеников волшебница справилась быстро – за долгие годы преподавательства это стало настолько привычным, что почти не требовало работы мозгов. Требовало её составление личной записки Почтеннейшему Ректору – краткое резюме плюс личное мнение о студиозусах. Плюс реакция на последнюю записку от вышеозначенного Почтеннейшего Ректора. Скрипнув зубами, Лина ещё раз просмотрела добрый локоть бумаги, исчерченный сложными завитушками, вкратце означающими: «племянник Императора есть племянник Императора, у него должно быть самое лучшее, потерпите, полтора месяца осталось! И не смейте его на экзамене валить!!!», и злобно принялась выводить своё послание, в переводе должное читаться: «мне чихать кто он и откуда, если эта сволочь останется в моём классе, безопасности его я не гарантирую!!!».

Откинувшись в кресле, Лина просмотрела послание, прикидывая, что делать в случае игнорирования угрозы – то есть, как получше приложить эту мелкую погань Пьера, не убив его, но внушив при этом непреодолимый ужас к своей персоне. А может, и к боевой магии. Увы, получалось пока не очень. Вырисовывающиеся способы требовали либо масштабных разрушений, либо слишком большую вероятность смерти – а экс-Бандитоубийца не горела желанием становиться Императороубийцей, либо посвящения его в существование Магии Хаоса. А вот последнего Лина настроена была избежать любой ценой. В стенах этой Академии за все годы имелся – и имеется сейчас только один человек, заслуживающий посвящения в эту тайну.

Улыбнувшись, волшебница сместила взгляд на строку в ведомости, отмеченную именем «Эльна ке Лаальне» и превосходными оценками. Вздохнула и, свернув записку и ведомость в плотный свиток, запечатала его. До экзаменов с этим лучше повременить. Нечего размахивать Рагна Блейдом раньше времени, рискуя нарваться на нежелательного зрителя – а то и на этого паршивого дятла Пьера… Конечно, ей-то, с её репутацией и всему Полуострову известной дружбой с Сейрунскими правителями ничего серьёзного не грозит, а вот дочери мелких дворян могло и попасть. Так что… подождём.

Кивнув своим мыслям, Лина выбралась из-за стола, подхватила свиток, и направилась к двери. Бросив мимоходом короткий взгляд в большое зеркало, и убедившись, что выглядит, как полагается старшему преподавателю кафедры – строгое платье цвета бычьей крови не измазалось в меле, волосы не растрепались, волшебница вышла в коридор, и, спустившись по широкой винтовой лестнице, вышла на улицу. Её ждала столовая.

Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Эта мудрость известна всем и каждому, начиная детьми  заканчивая стариками. Меняется все, кроме аппетита некоторых персон. Садиться в столовой за один стол с Линой Инверс отваживались очень и очень немногие. Точнее – персоны со схожими аппетитами. Персона номер два как раз устраивалась напротив рыжеволосой волшебницы, устанавливая на столе поднос нагруженный не меньше, чем Линин, с дополнением в виде бокала вина. Бокала, потому что больше за один присест раздобыть было невозможно. Отсутствие персоны номер раз объяснялось просто – занятия у Лины и смена у стражника Академии, по совместительству – её (о ужас, как он до сих пор жив?) мужа Гаури Габриева сегодня не совпадали, и увидится им предстояло только вечером.

— Лина, двигайся! Иначе новостей не получишь!

Сверкнув внушительным декольте тёмно-синего платья, напротив уселась Нага. Откинув с лица непослушную прядь волос, она принялась за уничтожение содержания тарелок на подносе с не меньшим рвением, чем незадолго до этого Лина. Правда, изредка она прерывалась для того, чтобы отхлебнуть вина и горько пожалеть о том, что нельзя раздобыть побольше… В общем, обедать они закончили одновременно.

Откинувшись на спинки стульев и удовлетворённо поглаживая животы, волшебницы пару минут провели в блаженном молчании, а потом, обменявшись взглядами, одновременно подались вперёд и облокотились на стол.

— Я тут кое-что узнала, Лина…

Нага приняла таинственный вид, заговорщицки оглянулась, и, склонившись ещё ниже, зашептала:

— В столицу съезжаются странные личности из Внешнего Мира.

— В каком смысле – странные? – Начало новости Лину не особенно впечатлило. Она была сыта, а поэтому благодушна по отношению к окружающему миру.

— Слушай, не перебивай, а… — шипение Наги было под стать её имени. – Личности эти все как один – понапривозили с собой всякие технические штучки. И все как один принялись их демонстрировать столичному люду. Многие уже открывают лавки по их продаже. Кто им это разрешил – непонятно, но пока главный заказчик и покупатель – Морис фон Медиган.

— Ещё одна попытка переворота? – пробормотала себе под нос Лина, ассоциативно уносясь на десять лет назад в Сейрун, ко времени последней попытки свержения власти.

Попытка та, разумеется, провалилась, особняк пытавшегося данный переворот учинить ремонту и восстановлению не подлежал, а мазоку, вызванный оным покушавшимся, на его же глазах был прихлопнут Рагна Блейдом. А так как он (Мартин кто-то-там-чего-то-и-куда-то Сейрун) занимал в храмовой иерархии не последнее место и питал склонность и копанию в запрещённых архивах (в силу последней причины и смог вызвать такого сильного монстра), то смог распознать магию Хаоса… И свихнулся. Лина получила благодарность от Фила, Амелии и Зела, вознаграждение за отсутствие серьёзных разрушений и врага в лице Сейрунского Первосвященника.

Никакие увещевания от правящей семьи, и даже письмо от Рыцаря Цефеида (понятно, какого именно) не помогли – злобный старикашка поливал рыжеволосую волшебницу грязью на всех проповедях, на которых отсутствовали принц Филионелл с братом Кристофером и Амелия с Зелом. Лина с Гаури некоторое время терпели… Пока в один далеко не прекрасный день на стол принца не легло прошение о выдворении из Столицы этого «исчадья Преисподней». Немаловажный факт, что Хозяин Преисподней уничтожен именно Линой, ухитрился пройти мимо сознаний подписавших это прошение. Пока Филионелл с Амелией, Зелгадиссом и Кристофером пытались сообразить, как это могло произойти, Первосвященник закрыл часть Храма на реконструкцию, с приглашением мастеров из Внешнего Мира. Стоит ли упоминать, какие именно фрески и барельефы исчезли в результате этой реконструкции? Но это было потом… А до этого старый, но неимоверно хитрый Эникей фон Медиган, император Эльмекийский, умудрился уговорить Совет Академии пригласить на кафедру чёрной магии легендарную волшебницу.

Решалась Лина недолго – годовая сумма, указанная в приглашении, была соблазнительной, Амелия с Зелом обещали привести за этот год Первосвященника к субординации, да и в охране Академии имелись вакансии, что было указано в письме отдельно… И кто бы тогда знал, как изменится храм… И погибнет принц Фил… И случится переворот за Морем Демонов, в Кунане… И проявит себя Южная часть Внешнего Мира, буквально обрушив на Полуостров шквал своих «традиций»…

И в итоге Лина уже десятый год сиднем сидела в Академии, выбираясь из Эльмекийской столицы лишь летом – по гостям и со студентами на практику.

Усилием воли вынырнув из воспоминаний, Лина обратила внимание на собеседницу. И вовремя – та уже явно начинала терять терпение.

— И что, по-твоему, из этого следует? – вопрос был задан отчасти из желания получить ещё немного времени на сбор мыслей в кучу, а отчасти из безнадёжности, ибо…

— Как что? – вздёрнулась Нага, — получили пинок под зад от Сейруна, теперь под Империю копать начали!

Лина только вздохнула. За прошедшие годы ума у Наги, как ни странно, прибавилось. Но к нему в довесок развилась средней тяжести паранойя. За всеми неприятностями, происходившими в мире, она видела происки Внешних земель по искоренению магии в мире. Восхищение жителей оных земель и зверский конкурс на выделенные им места в Академию Нага игнорировала. И Линин вздох встретила возмущением. Впрочем, недолгим, хоть и эмоциональным.

— Ты ещё вспомнишь мои слова, Лина, да поздно будет! – ядовито прошипела она и гордо удалилась.

Рыжеволосая волшебница ещё раз вздохнула и тоже встала – до вечера ей предстояли ещё лекция и одно практическое занятие в особой группе.

Склоняющееся к закату солнце освещало уже успокоившуюся гладь озера, очищаемую от кусков дерева различного размера. Особая группа в составе семи человек ликвидировала последствия разучивания заклинаний, обращённых к Глубоководной Дольфин. Мысли Лины, наблюдающей за всем этим, то кружились вокруг лучшей и любимой ученицы, как всегда первой освоившей заклятия, то уносились далеко-далеко, куда-то в направлении Альянса, откуда пришло последнее письмо от Алекса

Увы, единственный сын унаследовал от неё только цвет волос, острый ум и не менее острый язык. В магии его пределом было Флэа Эрроу. Конечно, в теории амулеты – и особенно Талисманы Крови – могли повысить его способности, но Алекс проявил твёрдость и большую часть усилий направил на изучение фехтовального искусства. Лина могла только вздохнуть, обучить юношу всему, что было ему по силам – и сделать магический меч. И вот уже около пяти лет письма от него приходили со всех концов Полуострова и ближайших окрестностей Внешнего Мира, а путешествующие кумушки передавали слухе о необычайно искусном мечнике-маге…

— Госпожа Лина, мы закончили!

Подняв глаза, рыжеволосая волшебница встретилась взглядом со светло-серыми глазами Эльны. Девушка, через месяц собирающаяся справлять четырнадцатилетние, выглядела свежей и бодрой, словно и не сотворила только что два мощных заклинания впервые в жизни. Потенциал у неё был превосходных, характер – бойцовский, придурей в голове вроде не водилось, и Лина уже давно воспринимала её как будущую наследницу своих умений. Правда, окончательного решения по Гига Слейву она ещё не приняла – но насчёт Рагна Блейда не сомневалась. Да и… пожалуй, именно реакция Эльны на Магию Хаоса вообще даст окончательный ответ на этот вопрос.

— Хорошо.

Широко улыбнувшись собравшимся вокруг ученикам, Лина взмахнула рукой.

— А теперь – ужинать!