Влюбить химеру…) (Лой и Сегес)

Глава 1.

Вот и настал момент, когда после очередных странствий команда Рубак в который уже раз расставалась. Лина, Гаури, Амелия и Зел вышли к перекрестку на вершине холма, и теперь молча стояли, глядя на раскинувшийся внизу город. Закатное солнце последний раз пробежалось по крышам аккуратных белокаменных домиков и скрылось за горизонтом. По городской стене заскользили крохотные огоньки факелов – это сменялись стражники.
Да, как ни крути, Рубаки долго странствовали вместе, прошли через многие испытания, стерпелись и сдружились, и теперь уже не так легко расставались, как после их самых первых приключений. В неловкой тишине они растягивали время.
— Ну что, нам, кажется, пора… — наконец сказала Лина, не отрывая взгляда от города

— Да, вам надо бы поторопиться, а то скоро закроют городские ворота, — заметил Зелгадисс. – Конечно, вы можете легко перелететь через стену, но поднимите этим лишний переполох. А это может отсрочить ваш ужин, — химера улыбнулся и, провожаемый взглядами, зашагал в противоположную от города сторону. Прежде чем он пропал в темноте, оставшиеся Рубаки увидели, как Зел, не оборачиваясь, поднял руку в своем привычном прощальном жесте «виктори».
— Амелия, а ты точно не пойдешь с нами в город? – спросил Гаури, — Куда ты пойдешь в такую темень? Переночевала бы в городе, а утром отправилась… кстати, куда? Ты собираешься вернуться домой?
— Я пока не решила. Думаю, завтра определюсь. А переночую у одной пожилой женщины, видите во-о-он там окошко светится? – Амелия, следуя дурной привычке, показала пальцем на одинокий ветхий домик, стоявший на расстоянии примерно двух полетов стрелы от них. — Хочу ей немного помочь…э-э-эм, по хозяйству.

Последние «пока-пока» были сказаны, и Гаури с Линой заспешили к городу, обсуждая, где они поужинают в первую очередь. Оставшаяся в одиночестве Амелия с надеждой обернулась в сторону, где исчез Зелгадисс. Принцесса надеялась, что он просто постеснялся при всех попрощаться с ней более тепло. Может, он ее ждет и они, наконец, поговорят? Амелия решительно зашагала по дороге, которой пару минут назад ушел химера. В голове девушки роилась масса мыслей – любит ли ее господин Зелгадисс? Или относится, как к другу? А может, он просто еще не определился, любит или нет, поэтому и не пытается с ней об этом поговорить? Да, скорее всего! К некоторой досаде девушки, Зел и не думал ее ждать. Амелия сбежала с холма и, наконец, увидела впереди темную фигуру. Химера скользил беззвучной поступью хищника, которая бывает только у умелых охотников, мастеров боя и прочих существ, в совершенстве владеющих своим телом. Зелгадисс шел вдоль небольшого прудика, и его отражение немного потусторонне плыло по воде, украшенное белыми кувшинками. Такое романтичное место, чтобы поговорить с любимым…
— Господин Зелгадисс…
— Амелия? – химера обернулся.
Девушка подбежала к смотрящему на нее Зелу и замерла перед ним.
— Что-то случилось? – Зелгадисс смутился под взглядом молчащей принцессы, но постарался сохранить бесстрастное выражение лица и был искренне рад, что темнота скрывает проступивший румянец.
— Господин Зелгадисс… — Амелия набрала побольше воздуха и выпалила, — Вы не могли бы дать мне на память прядь ваших волос?! – выдохнула, и робко вытащила из-за спины прихваченные для этих целей из дома плоскогубцы. Инструмент тускло сверкнул в лунном свете.
Над Зелом появилась капля.
— Э-э-эм, да, конечно.
Луна скрылась за облаками, и смущенная Амелия стала наощупь выгрызать из шевелюры еще более смущенного Зела куски проволоки на память, несколько раз куснув плоскогубцами химеру в шёку, шею и даже случайно вырезав небольшой кусочек уха (химера вырывался, но справедливость восторжествовала). Наконец экзекуция закончилась, и девушка отпустила Зела, поспешно отошедшего на безопасное расстояние. Прическа химеры выглядела теперь исключительно несимметричной.
— Господин Зелгадисс, а еще я бы хотела… — каменная кожа химеры покрылась каплями пота. — …хотела бы…
— А?! Ну, я пожалуй пойду… Удачи-и-и! — донеслось уже издалека. Зелгадисс энергично улепётывал со всей доступной для его необычного тела скоростью.
— Убежал… неужели я ему безразлична? Да, я наверное сейчас выставила себя не в лучшем свете, но… Зато господин Зелгадисс теперь не будет терзаться сомнениями, любит ли он меня… — в глазах принцессы засияли звезды, Амелия победоносно подняла над головой добытый с боем моток проволоки и провозгласила, — во имя справедливости пусть любящие сердца будут лишены сомнений и навсегда соединятся!
В близлежащем пруду согласно квакали лягушки.
Через десять минут принцесса стояла у порога ветхого покосившегося домишки, где она собиралась переночевать.
— Госпожа…
— Зови меня просто бабушкой, деточка. Не стой на пороге, заходи… Ты принесла его волосы? Никуда он от тебя теперь не денется, зелье будет готово через несколько дней. – сухонькая бодрая старушка закрыла дверь, и о чем они говорили, снаружи уже было не разобрать.

Никем не замеченный, исключительно подозрительный и загадочный тип с фиолетовыми волосами улыбнулся, с легкой иронией пробормотал «забавно» и растаял в воздухе.

Зелгадисс не любил спать в лесу. То, что он был химерой, никак не уменьшало отвращения, вызываемого выпадающей на него росой. На небе не было ни облачка, но утро выдалось туманным и холодным. Хмурый Зел набрал поблизости влажных дров и сложил небольшой костерок. Благодаря магии дрова быстро занялись, и химера поставил вариться кофе.
Зелгадисс сидел на поваленном дереве у мелкого ручейка, хрустальной змейкой причудливо бегущего на восток. Солнце только-только показалось на горизонте, поднявшийся ветерок быстро разогнал туман, и алые блики рассвета заиграли на воде.
Справа и слева на ручей наступали усеянные белыми цветами деревца, будто нетерпеливые юные воины, которые не могли смириться, что хотя бы какая-то часть земли их родного леса принадлежит духу воды. Казалось, что за десять шагов от ручья кто-то провел границу, за которую деревья не могли проникнуть, и берег покрывали мягкая трава и полевые цветы, сверкающие на солнце росой. Зелгадисс любил выбирать для остановок красивые места, они навивали на него романтическое настроение, в такие моменты он играл на гитаре, если она имелась под рукой, рисовал красивых женщин с кувшинами и даже писал стихи (но это – секрет). Зел сидел, кутаясь в плащ, и задумчиво смотрел вдаль, покусывая карандаш. На его коленях лежала потертая книжица в кожаном переплете – дневник химеры.
«Когда-то Лина подробно рассказала о нашем с ней знакомстве Амелии. Это поборница справедливости спросила меня, как я себя ощущал, посмев так сильно ударить девушку в живот. Я тогда ответил, что сначала, увидев упавшую Лину, испытал некоторые угрызения, но ведь Лина, даже если бы получила какие-нибудь серьезные повреждения, могла быть легко излечена магией, и, кроме того, она была моим врагом, стоящим между мной и моим исцелением. Амелия спросила тогда, готов ли я был убить Лину, получив взамен способ стать человеком, и я ответил, что да. Тогда я сделал бы это, хоть и с сожалением, но без раздумий. И тогда Амелия спросила – «А сейчас? Готов ли ты пожертвовать кем-нибудь из нас, зная, что взамен получишь исцеление?» И я ничего ей не ответил. Потому что я действительно не знаю, как бы поступил. Я бы с готовностью пожертвовал ради спасения их жизней своей, но… Стать человеком – это стоит больше, чем моя жизнь. Я не знаю, как бы поступил… Я скитаюсь в одиночестве, чтобы никогда не иметь возможности это узнать, чтобы не рисковать их жизнями. Я химера с человеческим сердцем, но достигну ли я своей цели, если стану человеком с сердцем химеры? Я не хочу испытывать сомнения в решающий момент. Мои друзья – сильные союзники, но они же — мое слабое место. Раньше я не так сильно ими дорожил, поэтому был готов рисковать их жизнями ради своей цели, но сейчас они мне стали слишком дороги… Поэтому, хотя я иногда странствую с ними вместе, но все же остаюсь волком-одиночкой в своих поисках. Кто знает, сколько времени продлятся муки моей истерзанной души… Но я точно знаю, что бы не случилось, я буду следовать через невзгоды и лишения, оставаясь безжалостным магом-убийцей, и уничтожу все преграды на своем пути!»
Зелгадисс поставил точку, перечитал последнее предложение и остался доволен.
-Ай-ай-ай, кофе убегает! – раздался вдруг из-за спины насмешливый голос.
Химера от неожиданности выронил тетрадь и резко повернулся к говорившему. Это был юноша с фиолетовыми волосами и беззаботной улыбкой.
-Кселлос? Что ты тут забыл? – химере пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки. Зел снял кофе с огня и снова развернулся к мазоку. И обнаружил, что Кселл подобрал его дневник и что-то с интересом разглядывает. Мазоку развернул книжицу к разъяренному химере и показал на карандашный набросок обнаженной девушки:
-Совсем не плохо вышло, подумай о том, чтобы стать художником, когда тебе надоест шляться по миру в твоих глупых поисках.
Моментально покраснев, Зел вскочил на ноги и, вцепившись Кселлосу в ворот, приподнял его и стал яростно трясти. Но, кажется, Кселла это совершенно не беспокоило, и его улыбка и хитрый прищур глаз остались неизменными. Внезапно пальцы химеры сомкнулись на пустоте – мазоку просто исчез, чтобы опять возникнуть у Зела за спиной.
-Кто твой стилист? Я никогда в жизни не видел подобной прически! – Кселл просто-таки купался в негативных эмоциях, исходивших от Зелгадисса.
-Что тебе надо от меня?!
-Да так, ничего… Я просто решил по-дружески навестить тебя, узнать, как дела…
-А если серьезно?
Кселлос с интересом посмотрел под ноги, нагнулся, сорвал нежно-розовый цветок вьюнка и понюхал его.
-Это секрет! – и, назидательно подняв пальчик, мазоку улыбнулся и растворился в воздухе.

Амелия с некоторой опаской подошла к низкому длинному столу, заваленному всевозможными волшебными и не очень волшебными штуками. Если бы Лина Инверс была тут, она бы, несомненно, оценила коллекцию старухи (с точностью до медной монетки), но ее тут не было, а у принцессы эти жутковатые вещи вызвали только страх и отвращение. Помимо разнообразных сосудов, кристаллов и свитков там грудой лежали какие-то засушенные зверушки, чьи-то косточки, человеческий палец и еще какие-то гадкие вещи. Так же девушка приметила, что на вершине всего этого сомнительного добра лежал откушенный с двух сторон пирожок, водруженный туда рассеянной старухой. Девушка поморщилась и поспешно перевела взгляд на склонившуюся над столом пожилую женщину.
— Кхе-кхе… — попыталась привлечь ее внимание Амелия.
— А? Деточка, ты еще тут? Чего хотела? – спросила старушка, не поднимая глаз от каких-то склянок, которые она вытаскивала из деревянной шкатулки.
— Приворотное зелье…
— Ах да, приворотное зелье! Оно будет готовиться четыре дня, а ты пока поживешь у меня. Тебе ведь нужно особое зелье, верно? Твой возлюбленный – не человек, это раз. А два – он владеет магией, как я понимаю… А хорошие маги чувствуют ауру волшебного пойла. Поэтому нам надо, чтобы магические признаки зелья – так называемые следы, были упрятаны в астрале, — речь старухи казалось Амелии несколько академической, но девушка продолжала вежливо слушать, изображая понимание и интерес. — Чтобы обнаружить следы, надо провести довольно сложные исследования в лабораторных условиях, а у твоего парниши вряд ли возникнут ни с того, ни с сего подобные идеи, верно? – старуха задумчиво выудила из своих жутких артефактов пирожок и флегматично его доела.
Амелию передернуло, и она отвернулась. Внезапно на улице со стороны города появилось какое-то зарево. Девушка подбежала к окну, уже заранее зная, что она увидит. «О нет! Госпожа Лина снова применила Драго Слэйв в городе! Наверняка опять из-за какой-нибудь мелочи… Во имя справедливости, неужели ей не жалко людей, которые из-за нее могут пострадать, и жилье которых будет разрушено?! И почему господин Гаури не догадался остановить Лину? Конечно, она бы его за это побила немного, но зато город бы не пострадал…» И тут Амелии пришла в голову одна мысль…
— Кхе-кхе… — ноль внимания. Старуха так увлеклась своими склянками, что ничего не замечала вокруг –Э-э-эм, бабушка?
— А? Деточка, ты еще тут? Чего хотела?
— Вообще-то я хотела приворотное зелье, но помимо него…
— Ах да, приворотное зелье! Оно будет готовиться четыре дня, а ты пока поживешь у меня. Тебе ведь нужно особое зелье, верно? Твой возлюбленный – не человек, это раз. А два – он владеет магией, как я понимаю…
У Амелии над головой появилась капля. Этот диалог повторялся уже в восьмой раз за сегодня… Но на этот раз принцесса твердо решила не дослушивать лекцию про приворотные зелья:
— Бабушка! У меня к Вам вопрос… А Вы могли бы изготовить такое зелье, которое могло бы сделать человека добрым? Или такое, которое бы добавило ума?
— Деточка, я тебе что, волшебник Изумрудного Города?
— Кто? Ни разу о таком не слышала… — немного растерянно сказала Амелия.
— Не важно, забудь. Вообще-то я могу делать подобные зелья, за хорошую плату, разумеется! – задумчивое состояние мгновенно покинуло старуху, и она алчно улыбнулась, продемонстрировав несколько золотых зубов.
— Мне надо добыть волосы тех, для кого будут эти зелья? — Амелия представила, как она выдергивает волосок у Лины, и ей не понравилась эта картина… Потом принцесса подумала, что проще будет подождать, пока Лина и Гаури начнут драться за еду и вцепятся друг другу в волосы, после их драки подобрать несколько волосков не составит труда.
— Их волосы? Зачем? Волосы нужны для подкрепления устойчивости сложного зелья, а ум и доброта – в отличие от любви вещи довольно простые. Ум – это нечто, зависящее от мозгов – то есть примитивного физического фактора. Доброта – ее надо только отфильтровать, потому что она изначально есть в каждом. А любовь… С любовью гораздо сложнее… С одной стороны, она сродни магии, и с другой – ее по-отношению к тому, в кого мы влюбляем, изначально нет. Вложить что-то новое в человека… ну, или химеру – это гораздо труднее, поэтому нам требуется привязывающий измененный магический… — на этом месте Амелия уже абсолютно перестала понимать, что ей говорила старуха.
Подловив момент, когда разговорчивая бабка набирала воздуха для продолжения речи, принцесса спросила:
— А сколько времени уйдет на изготовление зелий ума и доброты?
— Да я их впрок наделала целую кучу, так что прямо сейчас могу отдать. Сто золотых – и они твои!
Амелия отсчитала требуемую сумму и получила две чуть светящиеся склянки.
— Смотри, не перепутай! Зеленая – это ум! А коричневая – доброта.
Девушке очень хотелось спросить, почему у доброты и ума такие цвета, но, помня о разговорчивости старухи, она решила воздержаться от вопросов.

Ранним утром принцесса, прихватив склянки, направилась в город с твердым намерением во имя справедливости избавить мир от величайшего зла – жестокости Лины и глупости Гаури. Амелии повезло – проходя по центральной улице, она увидела выбегающих из таверны граждан и услышала яростные вопли, явно принадлежащие Лине и Гаури. Большая драка за еду была в разгаре.
Девушка с опаской зашла внутрь, как раз в тот момент, когда волшебница и мечник делили последнего цыпленка. Гаури крепко держал его зубами, а Лина, вцепившись в несчастного куренка обеими руками, упиралась в подбородок мечника ногой. Пользуясь случаем, Амелия пробормотала «во имя справедливости!» и вылила содержимое склянок в кружки Лины и Гаури, которые так были увлечены борьбой, что не замечали ничего вокруг. Принцесса поспешно вышла из таверны, облегченно выдохнула и заспешила домой.
В битве за курёнка победила Лина, и теперь она победно доедала добычу на глазах грустного Гаури. Мечник отхлебнул из своей кружки и погрустнел еще больше.
— Я тут подумал….
— Подумал? Гаури, не смеши меня!
— Лина, может, хватит уже? Для тебя это всего лишь шутка, но ты не думаешь, что для меня это может быть неприятным и оскорбительным?– юноша отставил пустую кружку и с мягким укором посмотрел на Лину.
— Гаури… с тобой все в порядке? — волшебница смотрела большими глазами на мечника, внезапно ставшего непривычно серьезным и каким-то слишком грустным для того Гаури, которого она всегда знала.
— Да… я просто понял, что всё, что я делаю, довольно бессмысленно. У меня, как и у любого другого, всю жизнь возникали какие-то вопросы, но я от них беззаботно отмахивался или даже забывал. Но теперь я понял, что дальше так продолжаться не может. Я хочу получить ответы на все свои вопросы, хочу узнать о том мире, в котором мы живем… хочу познать смысл жизни, в конце концов!
«Неужели я так сильно ударила его по голове? Раньше бы я просто треснула его еще раз, но сейчас он такой серьезный и… самолюбивый. Такого не треснешь просто так…»
— Я слышал, что этот город славится своей библиотекой, – над Линой появилась большая капля. — Пойду, приобщусь к хранящимся в ней знаниям. Приятного аппетита! – и Гаури, даже не доев свой завтрак (небывалый случай), решительно направился на улицу.
— Что это было?.. — спросила сама у себя Лина и отпила немного из своей кружки. – Пожалуй, я была слишком невнимательна и жестока к нему… Бедный Гаури, я не имела права смеяться над ним! И тем более бить его по голове. Я была слишком эгоистичной… Я завидовала формам Амелии, я дразнила Зелгадисса… И покалечила столько народу… Я убила столько бандитов – но они же не от хорошей жизни подались в разбойники… А вчера, разбираясь с шайкой грабителей, я разрушила часть города, следуя своим глупым эмоциям, а ведь могла бы применить что-нибудь не столь разрушительное… Как я могла быть такой жестокой?!

Кселлос за свою долгую жизнь видел очень много удивительных и необычных вещей, поэтому его было крайне трудно чем-то ошарашить. Но он испытал глубочайший шок и даже полностью раскрыл глаза, увидев, как с одной стороны городской площади, натыкаясь на прохожих и уткнувшись в толстенную книгу, неторопливо брел Гаури, а с другой – Лина раздавала свои деньги нищим.

Кселлос с огромной каплей над головой растерянно смотрел на Лину и Гаури. Такого он никак не ожидал увидеть. Гаури, дойдя до конца площади и упершись в прямом смысле этого слова в какой-то дом, привалился к нему и продолжил чтение. Впрочем, Кселла больше интересовало поведение Лины Инверс, которую окружало всё больше радостно галдящих нищих. Мазоку было в пору хвататься за голову – он столько времени носился с Линой (разумеется, намечая для нее важную роль в своих и еще кое-чьих планах), и тут она решила просто так взять – да и сойти с ума. Не-е-ет, так дело не пойдет! Кселлу нужна была вменяемая и дееспособная Лина.
Мазоку стремительно прошел сквозь толпу попрошаек, калек и бомжей (добрая половина из них обрела эти статусы благодаря вчерашнему Драго Слэйву Лины), отодвигая особенно назойливых своим посохом.
— О, Кселлос, привет!
— Лина, что ты делаешь?!
Лина сочувствующе посмотрела на Кселла (с намеком «ну ты тупой что ли?!»):
— Раздаю деньги…
— Я вижу. Но почему ты это делаешь? – и, взяв волшебницу под руку, мазоку повел ее в сторону читающего у стены Гаури.
— По велению сердца. Я вдруг поняла, какой жестокой и испорченной была… Но теперь я изменюсь, обещаю! Я раздам все добытые мной сокровища! Я при помощи магии принесу людям массу пользы!
— Каким образом? – заинтересовался Кселл.
— Ну, например, помогу рыть каналы…
— А? – у Кселла начал дергаться глаз.
— Скажу тебе честно, я никогда не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной – я теперь знаю, что должна жить не только ради себя, но и ради помощи этим несчастным, — Лина кивнула на нищих. – Я внезапно ощутила, какой счастливой могу быть, помогая другим!
Мазоку было дурно от прущих от Лины умиротворения и доброты. Он дал себе слово, что еще раз навестит сегодня Зелгадисса и доведет его.
— А Гаури… он тоже что-то… ощутил?
— Я очень переживаю за Гаури, — с тревогой в голосе сказала Лина. — Он внезапно начал… думать!
Лина и Кселлос, тем временем, подошли к Гаури, у которого на лице расплывалась блаженная улыбка.
— Что читаешь? – поинтересовался Кселл.
— А, Кселлос, здравствуй! – Гаури продемонстрировал обложку книги. – Сказки! Я всю жизнь, слушая сказки, не мог сконцентрироваться на сюжете и забывал, чем всё начиналось… Но теперь всё изменилось, и я просто счастлив! Я решил начать свое просвещение с исполнения мечты детства – чтения сказок. Как же прекрасна жизнь! Как прекрасен этот огромный мир, где есть еще столько неизведанных вещей!
— И если мы будем хотя бы чуточку добрее друг к другу, мы сможем сделать этот чудесный мир еще лучше!
Кселлос позеленел, припал на одно колено и сдавленно произнес:
— Хватит издеваться… Маньяки! — и не в силах выносить психологического давления радостью и жизнелюбием, мазоку телепортировался за город, к домику старой колдуньи.
Кажется, Кселл знал, что могло стать причиной помешательства Лины и Гаури. Он припомнил, что Амелия хотела получить у бабки приворотное зелье для химеры, так почему заодно во имя справедливости не подкинуть пару зелий Лине и Гаури? Пожалуй, та бабка была не так проста, и надо было повнимательнее к ней присмотреться. Действие зелья настоящего мастера алхимии даже мазоку не сможет остановить. Могло помочь только зелье-нейтрализатор, изготовленное тем же мастером.
Кселлос пришел в себя, и выражение его лица снова стало беспечным и чуть насмешливым. Он знал, в чем причина его новой проблемы и был готов действовать.
Однако, подойдя к покосившемуся домику, он увидел на двери огромный ржавый замок. Переместившись внутрь, мазоку убедился, что там никого нет, более того, из дома пропала практически вся утварь. В единственной комнате дома сиротливо стояли длинный низкий стол, старая кровать и стул без одной ножки. В центре потерянно сидел позабытый таракан размером с тапок. Кселлос решил найти Амелию при помощи магии, однако, к своему удивлению, он понял, что кто-то очень сильный мешает ему это сделать, отводит глаза. Мда, хуже некуда… И что теперь делать? Два взгляда – таракана и мазоку, встретились в печальном понимании того, как всё плохо. Кселлос вздохнул, пожал плечами (мол, вот такая вот бывает жизнь) и растворился в воздухе.

Приглушенно стучали копыта по песчаной дороге, монотонно скрипели колеса старой большой телеги, на которой ехали принцесса и старуха. Последняя клевала носом на месте возницы, а Амелия, улегшись на спине и заложив руки под голову, смотрела на небо, разглядывая облака, и сама с собой играла в игру «какое облако на что похоже». К слову сказать, все облака выходили похожими на господина Зелгадисса.
Когда девушка вернулась из города к домику старухи, то обнаружила, что та грузила на телегу последние пожитки. Совершенно не заботясь, где что лежит, бабулька просто свалила со стола все свои магические штуки в простыню и завязала ее узлом. Так же быстро и просто были решены вопросы с укладкой прочего имущества. Старая колдунья объяснила необходимость отъезда тем, что у нее заболела старшая сестра, вот бабка и решила переехать к ней, вдвоем-то как-то проще и веселее жить. Амелии, по большому счету, было всё равно, где ждать, пока ее зелье будет готово, поэтому она без особых препирательств отправилась в путешествие. Единственное, о чем жалела принцесса, что она так и не увидела плоды своего деяния во имя справедливости.

Зато в полной мере эти плоды смог оценить господин Металлиум…
Гаури заявил, что уже договорился насчет места библиотекаря, а Лина – что в целях охватывания своей добротой наибольшей территории решила заделаться странствующей разносчицей этого самого… добра то бишь. Кселл не смог переубедить ее остаться в городе, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как следовать за Линой. Наверняка в таком состоянии волшебница попадет в какую-нибудь неприятность. Впрочем, во время пути Кселл мог бы изредка отлучаться для поисков нейтрализатора зелий, поэтому он не был особенно против путешествия – его волновало только, чтобы Лина была в безопасности, а, странствуя вместе, у него были и повод, и возможность приглядывать за ней. Мазоку была нужна именно Лина, но всё же он решил не оставлять и Гаури в этом городе, посчитав, что на всякий случай было бы неплохо иметь под рукой опытного мечника. Теперь, раз уж без странствий не обойтись, следовало выбрать наиболее удобное и безопасное направление и убедить Лину и Гаури последовать им. Кселлос достал карту и ткнул в подходящее место пальцем, многозначительно сказав:
— Тут живут самые несчастные люди, у которых самая большая в мире библиотека.
Этот прием подействовал безотказно, и Лина с Гаури были готовы выдвинуться немедленно.
Пока они ходили в гостиницу за своими вещами, мазоку, опершись о посох, ждал у городских ворот, морально готовясь к этому самому сложному в своей жизни путешествию. Два жизнелюбивых активиста, находящих радость в действиях по пути к цели – это просто сущая пытка! Кселл сохранял беспечный вид, но одна его рука так сильно стиснула посох, что костяшки пальцев побелели, а второй несчастный мазоку держался за лоб. Голова просто раскалывалась (для мазоку – уникальный случай, врачебная практика подобного не знала)!
Наконец Лина и Гаури подошли. Было видно, что они основательно подготовились к походу – за их спинами раздулись огромные рюкзаки. И то верно – как же творить добро на пустой желудок? Да и во время постижения смысла жизни и мира в целом мозг надо усиленно подпитывать…
Кселлос уныло вывел свой радостный отряд из города. Мазоку прикидывал, как может повести себя Лина, если встретит опасность. Применит ли она заклинание против нападающих людей или монстров? Скорее всего, она их пожалеет и не сможет ничего сколдовать, ну, разве что защиту только поставит. Хорошо хоть, Гаури с ними, такой мастер меча никогда не бывает лишним. Он хоть и поумнел, но таланта не потерял. Кстати, о мастере меча…
— Э-э-эм, Гаури?
— Да-да? – донельзя сосредоточенный блондин оторвался от увесистого томика стихов, который он читал на ходу.
— А можно узнать, где твой новый меч?
— Я продал его и смог купить целый рюкзак очень ценных и редких книг.
— Что? – Кселл споткнулся. – Что?! У тебя в рюкзаке не еда, а книжки, на которые ты променял уникальный меч?! – Кселла затрясло. Он с черным предчувствием медленно перевел взгляд на Лину. – А у тебя что в рюкзаке?
— Мягкие игрушки для сирот! – Лина сняла рюкзак и раскрыла его. – Смотри, какие миленькие! Я и тебе могу одного подарить! На, держи! – и волшебница, выбрав фиолетового плюшевого зайчика, протянула его Кселлу. – Кселлос?.. Кселлос, что с тобой?!
Но мазоку ее не слышал… Он рухнул, как подкошенный, прямо на мощеную дорогу и, глубоко воткнувшись головой, слабо подергивал ногами в воздухе.

Химера задумчиво разглядывал карту, добытую недавно у одного торговца древностями. Насколько Зелгадисс мог судить, карта не была подделкой, и то, к чему она могла привести, должно было помочь его исцелению. На пояснениях к карте было написано «вещь, которая тебя преобразит и выявит твой изначальный облик». Зел слышал легенду, что эта самая вещь была создана кем-то из древних вампиров, которому вдруг приспичило снова стать человеком.
Раньше, до того, как Резо изменил тело Зела, тот отнесся бы к добровольно отказывающемуся от могущества и почти вечной жизни как к идиоту, но теперь он понимал чувства того древнего вампира.
Зелгадиссу было еще немного лет по меркам людей, но он уже задумывался над тем, что переживет всех тех, кто стал ему дорог. Он всего на треть человек, и оставшиеся две трети – брасу и голема, значительно продлят жизнь его тела. Зел никогда не говорил об этом никому из друзей. (Дальнейшие материалы о психологии – результаты исследований К. Металлиума, которыми он занимался на досуге.) Химере и так казалось, что Лина, Гаури и Амелия, хотя и были его друзьями, но относились к нему, почти как все прочие люди – как к слишком отличающемуся от них. Порой ему казалось, что он их просто забавляет. Зелгадисс был благодарен Лине, что она его не унижала своей жалостью, хотя и дразнила иногда, и Гаури – просто за дружеское общение и за то, что он мало придавал значения внешности (впрочем, он вообще мало чему придавал значение в силу некоторых особенностей мышления). И только излишнее внимание Амелии иногда выматывало химеру, хотя он старался этого не показывать. Неопытному в делах сердечных Зелу казалось, что это самое внимание – не больше чем жалость. По соображениям химеры, принцесса была жалостливой и боролась за справедливость, поэтому и кокетничала иногда с ним («во имя нашей с господином Зелгадиссом любви!»), чтобы он мог себя почувствовать обычным парнем. Химера был наиболее рассудительным из команды Рубак, но из-за его подозрительности и склонности анализировать себя и других на своем фоне он делал неверные выводы. (Выдержка из архива доктора-психиатра Кселлоса Металлиума, «Зелгадисс», том четвертый.)

Впрочем, хватит психологии, вернемся к нашему Зелу, который с картой в руках стоял и соображал, как будет лучше продолжить путешествие. Ему надо было пройти через пустыню или обогнуть ее, но при последнем варианте химера потерял бы восемь дней. Зелгадисс выбрал путь через пустыню. Река, к которой он должен был выйти в ближайшее время, была последним источником воды по пути, а дальше на восток земля постепенно становилась всё суше, чахлых растений становилось всё меньше, и, наконец, пейзаж полностью заполняли низкие скалы и песок.
Зелгадисс намеривался купить в ближайшем селении пару лошадей для путешествия – одну под седло, другую вьючную. Так же химере была нужна провизия.
Зел вышел к реке, когда уже начало темнеть. На противоположном берегу стояло несколько домиков. Химера вздохнул, накинул капюшон и натянул на лицо маску.
Интересно, насколько суеверные тут жители? Следовало быть осторожным, в таких глухих деревеньках не особо жаловали чужаков, особенно с каменной кожей. Однажды на Зела даже пошли с вилами…
Перейдя через мост, Зел направился к самому большому дому. Химера громко постучал в дверь, которая почти сразу же открылась. На пороге стоял огромный волосатый мужик с топором, который, впившись взглядом в Зела, недружелюбно спросил:
— Чего надо? По что приперся на ночь глядя?
— Добрый вечер! Я хотел бы купить пару лошадей и немного провизии, -Зел решил даже не заикаться про ночлег. – Я хорошо заплачу, не сомневайтесь, – и химера для наглядности продемонстрировал мешочек с золотом, высыпав на ладонь несколько монет.
— Я не продам своих лошадок такому подозрительному типу, как ты, который прячет свое лицо! – но, кажется, золото произвело благоприятное впечатление на мужчину. — Сними маску, и мы посмотрим… может, ты и не такой проходимец, каким кажешься на первый взгляд.
Химера с некоторым вызовом стянул маску и остро посмотрел в глаза хозяина. Зел уже знал, что с этим мужиком не удастся договориться.
Из глубины дома послышались ахи-вздохи подглядывающих из темноты домочадцев:
— Ах, какой мерзкий каменюк! Дорогой, ударь его топором! – у Зела над головой появилась капля.
— Мама, ты не права, он очень даже секси… Такой экзотичный, я бы с таким… Мама, мне больно, пусти ухо!
— Как не стыдно! Такие мысли не допустимы для благочестивой девушки!
— Тихо вы там! – рявкнул мужик, и, снова обращаясь к Зелгадиссу, обвиняющее сказал, — признавайся, это из-за тебя у моих коров пропало молоко! Это ты, поганый демон, уворовал на прошлой неделе барашка из моего стада! Это ты по ночам выкапывал свеклу с моей грядки! – и в довершение возмущенный хозяин дома метнул в Зела топор.
Химера ловко увернулся, но мужик схватил вилы и побежал на Зела, и тот предпочел смыться.
Конечно, Зел при желании мог бы угробить всю семью и взять всё, что ему нужно, но отчего-то химере не нравилась эта идея. Зелгадисс не любил признаваться самому себе, что безжалостный, хитрый, коварный маг-убийца был на самом деле довольно-таки гуманным. Поэтому он сказал самому себе с недоброй усмешкой:
— Жизни этих людишек были в моих руках, но я побрезговал забрать их!
Химера подождал, пока окончательно стемнеет и все заснут, и украдкой пробрался в селение. К сожалению, у Зела не было с собой его любимого набора с отмычками… (Зел проиграл его на днях мазоку в карты. Никогда не играйте с Кселлом в карты – этот чертяка мухлюет!) Но Зелгадисс не растерялся – он выдрал у себя волосок и согнул его в отмычку.
Открыть дверь и утащить немного еды для опытного в скрытном перемещении химеры не составило никакого труда. Так же Зел взял пару бурдюков для воды. Выйдя из дома, нагруженный едой Зелгадисс направился к конюшне, набрав по пути воды в бурдюки. Выбрав пару лошадок получше, химера взнуздал и оседлал их, приторочил бурдюки и прочие припасы на одно из животных и вывел их из конюшни. Напоследок Зел положил мешочек с золотом на видное место.
Несмотря на успешную вылазку, у Зелгадисса было отвратительное настроение. Он вел лошадей под уздцы и бормотал:
— Какой бред… Свеклу? Я?! Выкапываю по ночам с грядки?! Да не в жизнь! Я ее не люблю даже! Я себя слишком уважаю, чтобы даже подумать о чем-то подобном… Но как при такой внешности можно что-либо доказать?..
Хоть Зел и не воровал свеклу по ночам, но о нем все равно будут думать, как о воре. Но это же несправедливо! И, чтобы ему не было так обидно, химера подошел к грядке со свеклой и вырвал себе пару штук…

Амелии было скучно. Принцесса лежала на телеге, сидела на телеге или шла рядом с телегой, но все эти вариации на тему «девушка и телега» никоим образом не делали дорогу интереснее и разнообразней. Тут негде и не для кого было творить справедливость. Однообразие пейзажей утомляло, бездеятельность раздражала, даже не с кем было поговорить… Старушка не в счет – она сидела, доброжелательно улыбалась всему миру и выражением лица была чем-то похожа на Кселла. Но все ее речи сводились к зельям, магическим артефактам и прочим малоинтересным для Амелии вещам, поэтому девушка даже не пыталась с ней заговаривать.

Наконец наступил вечер, и принцесса со старухой поужинали и устроились на ночлег. Сон долго не шел к девушке. Она лежала, укутавшись плащом, и вертела в руке волосок Зелгадисса. Амелия сдала бабке не весь цветной металл, состриженный с головы химеры – одну проволочку она свернула в спиральку и теперь носила в медальоне. Интересно, где сейчас Зел, что делает, думает ли о ней?.. (В этот самый момент господин Грейвордс воровал свеклу и абсолютно не думал об Амелии.)
Бабка дремала, сидя у костра. Впрочем, это была только видимость – пожилая женщина внимательно наблюдала за девушкой из-под седых ресниц. Старуха чуть заметно зашевелила губами, произнося заклинание, и через несколько секунд Амелия заснула. Пожилая женщина, даже не вспомнив про свою клюку, неторопливо поднялась и выпрямилась, ее старческую сутулость как рукой сняло. Теперь она не выглядела простой бабулькой-травницей – она была настоящим мастером-алхимиком, опытным магом.
Старуха пристально посмотрела на девушку – та крепко спала, и ее веки слегка трепетали от света костра. Пожилая волшебница вытащила из своей сумки всякие загадочные вещицы – камушки, засушенные растения, пузырьки и еще какие-то неопознанные предметы. А в довершение она достала деревянную шкатулку, в которой тускло поблескивали кусочки проволоки – волосы Зелгадисса. Амелия бы очень удивилась, увидев их – принцесса была уверена, что старуха использовала их еще вчера в приготовлении приворотного зелья для химеры.
Мастер-алхимик начертила на земле какую-то загадочную многолучевую звезду с непонятными символами и разложила на ней свои магические ингредиенты, рядом поставила шкатулку с проволокой. Старая женщина опустилась на колени, закрыла глаза и подняла над засветившейся звездой руки. Губы волшебницы почти не шевелились – она привыкла произносить заклинания про себя – так, чтобы никто, случайно наблюдающий за ней, не смог бы определить, что именно ворожится. Мастер всегда была очень осторожна – на нее постоянно была наложена масса различных заклятий – защитных и отводящий взгляд. Так же как и на всё, что хоть как-то могло бы помочь обнаружить ее. Колдунья и на Амелию наложила эти заклинания, даже не отдавая себе отчета в этом – рассеянная старуха сделала это не задумываясь, просто в силу привычки. И сделала хорошо — сам Кселлос бы не подкопался.
Старуха взяла своей костистой рукой несколько проволочек из шкатулки и бросила в центр звезды – и они бесследно истаяли в синеватом пламени, вместе с остальными ингредиентами. Длинные белые волосы мастера-алхимика взметнулись, как от сильного порыва ветра – и снова опали. Старуха устало уронила руки на колени и чуть заметно улыбнулась. Морщинки на ее лице снова проступили чуть глубже, и к волшебнице вернулась ее обыденная сутулость. Мастер-алхимик, только что выглядящая могущественной и даже величественной, снова стала простой старушкой, можно даже сказать — канонической. В ее руке опять была клюка. Пожилая женщина зябко куталась в старый шерстяной платок.
— Тут еще осталась проволока, — задумчиво пробормотала она, подбирая шкатулку. – Пожалуй, если скатать ее в комок, то получится неплохая мочалка для чистки сковородок. Да, точно, так и сделаю…
Вздохнув, старуха рассеянно провела несколько раз рукой по остывающей земле и стерла звезду. Пора было ложиться спать, а то завтра рано вставать.

***
Лина и Гаури беззаботно спали, улыбаясь во сне. Кселлос сидел рядом мрачнее тучи…

***
Зелгадисс шел и ворчал.

Говорят, зеленый чай с лепестками лотоса успокаивает и расслабляет.
— …а еще способствует пищеварению и выводит из организма токсины и тяжелые металлы, — бодро просветил Гаури Кселлоса, прихлёбывающего из чашки обозначенный напиток.
— Угу… — печально ответил мазоку, даже не вслушиваясь в то, что ему сказал Габриев.
Кселл провел всего сутки в компании преображенных зельями Лины и Гаури, но за это небольшое время сильно вымотался и теперь плохо себя чувствовал. Он сохранял привычное выражение лица, но был очень бледным, и под глазами появились круги, нездорово гармонирующие с цветом его волос. У мазоку над головой повисла хроническая капля.
Только что проснувшаяся Лина потянулась и сразу же спросила:
— Что на завтрак?
Кселлос вышел из оцепенения, почувствовав, что на него пристально смотрят два голодных человека.
— Что?..
У Лины вместо ответа громко заурчало в животе.
— Вы же сами не взяли в поход ни крошки еды…Ладно, я мигом, сидите здесь и не двигайтесь с места, что бы не случилось, — и Кселлос переместился за едой.
Мазоку, видимо, снова отправился туда, где он вчера раздобыл обед и ужин для всей компании, но на расспросы Лины и Гаури он отвечал «оттуда» или «это секрет». (Для авторов место добычи еды тоже осталось неизвестным. Но достоверно известно, что в сериале Кселлос, даже сидя на дереве, брал себе чашки с напитками тоже именно оттуда.)
Вдали от этой парочки у Кселла была возможность спокойно подумать. Мазоку пришел к выводу, что против Лины и Гаури использовали довольно странные зелья – они не просто придавали какие-то качества, типа ума и доброты, но и вызывали прямо-таки нездоровое стремление, соответственно, к самообразованию и воцарению благодати для окружающих. При этом от этой парочки так и перло радостью от осознания того, что они что-то делают ради удовлетворения своих новоприобретенных стремлений. Мда, придется повозиться… Но в сложности зелий был и положительный момент — такие зелья умели изготовлять всего несколько мастеров-алхимиков, так что у Кселла появилась возможность вычислить, кто же из этих магов так ему удружил.

Пока Кселл наслаждался одиночеством, Лина и Гаури беседовали, сидя на берегу озера. Место, где они остановились, было довольно-таки романтичным и красивым. Бывший мечник читал волшебнице стихи. Лина, сидя к нему спиной, мечтательно смотрела на зеркальную гладь озера, подперев подбородок ладонью. Гаури, закончив декламирование любовной лирики, посмотрел на девушку и спросил:
— Лина, о чем ты думаешь?
— Да так… Гаури, я хотела тебе сказать… Прости меня пожалуйста, что я смеялась над тобой, что называла «медузьи мозги»… Ты на меня не обижаешься? Не молчи, мне важно знать…
-Вовсе нет. Лина… — Гаури подошел к волшебнице и нежно провел рукой по ее щеке. – Кселлоса всё нет. Чем пока займемся?
— А чем ты хочешь заняться? – Лина с улыбкой посмотрела на Гаури.
— Я… — Лина приложила пальчик к его губам.
— Не говори ничего, — и, приподнявшись на цыпочках, она нежно поцеловала его.
Гаури зарылся пальцами в ее волосы, вдыхая их пряный аромат. Руки волшебницы заскользили по груди мечника и…
Чего-о-о?! Погодите-погодите, что это за безобразие?! Возвращаемся обратно, Лина просто попросила прощения у Гаури, и всё. Сегес, гадкий мужчино, тебя ни на минуту нельзя оставить, чуть что – сразу в нашем невинном рассказике хентай готов организовать!

С момента расставания команды Рубак прошло уже четыре дня. Приворотное зелье Амелии было готово, Зелгадисс неплохо продвинулся в своем пути через пустыню, а Лина и Гаури продолжали доводить Кселлоса; мазоку сбился с ног, облетая всех мастеров-алхимиков, но они оказались непричастными к его беде.

***
Зелгадисс предпочитал самое жаркое время суток пережидать где-нибудь в тени. Химера ехал по ночам, а как только наступало утро, и воздух прогревался, он отыскивал для себя и лошадей укрытие в тени невысоких скал и спал в самые жаркие часы. Вечером он снова продолжал путешествие. А то, что химере наплевать на адскую жару – это всё враки, которые придумали очень злые нечуткие люди и один вредный мазоку. Конечно, Зел переносил температурные колебания лучше людей, но не более. Краткое воздействие – вполне, но не длительное. Вы только представьте, какие неприятные ощущения бывают от раскалившейся на голове проволоки! Зел во избежание теплового удара накинул капюшон и даже намотал на голову свое одеяло в что-то навроде бедуинского тюрбана. Смотрелось, конечно, довольно глупо, но Грейвордса утешало, что рядом никого нет, чтобы это увидеть (кроме лошадей, но они хоть и косились, но молчали).
Химера всю ночь провел в седле и, несмотря на свою выносливость, чувствовал себя немного уставшим. Солнце уже давно поднялось, а поблизости не намечалось никакого укрытия. Лошади, спотыкаясь на каждом шагу, устало переставляли копыта, утопающие в горячем песке при каждом шаге. Животное, на котором сидел Зел, то и дело косилось на своего всадника налитым кровью глазом. Химере даже стало совестно. Зелгадисс спешился и снял бурдюк с водой со спины вьючной лошади. Вода была горячей, но всё же это была вода, и химера просмаковал один большой глоток. По расчетам Зела, воды ему вполне должно было хватить на всё путешествие через пустыню, однако на всякий случай он экономил. Зел напоил лошадей, и они пошли чуть веселей. Впереди показались скалы – Грейвордс вздохнул с облегчением – наконец-то укрытие от солнца! За себя он не особо переживал, его больше беспокоило состояние лошадей.
Зелгадисс ехал на восток, и поднимающееся солнце слепило его чувствительные глаза, поэтому он не заметил, что чуть поодаль как-то подозрительно осыпался песок. Внезапно прямо перед копытами его лошади из песка стремительно вылетели длинные многосуставчатые конечности, похожие чем-то на лапы паука (собственно, сама бяка и была чем-то вроде паука, но авторы не уверены, так как еще не видели ее полностью). Они были гладкими и матово-черными, и заканчивались какими-то… Вообще-то у Зела не было времени разглядывать тварь, потому как одна из этих самых конечностей распрямилась, высоко поднявшись в небо, и всей массой с размаху полетела прямо на химеру. Лошадь под Грейвордсом дико закричала и заплясала на шатающемся и расползающемся песке. Химера изготовился произнести заклинание, но лошадь оступилась и повалилась на бок, и Зелу пришлось поспешно спрыгнуть с животного, чтобы не оказаться под ним. Гася инерцию прыжка, химера несколько раз перекувырнулся и распластался на животе, прижавшись к земле. Испуганные лошади были связаны вместе – и вьючное животное немного протащило по песку верховую, пока та не вскочила на ноги – и обе они ускакали.
Зелгадисс чуть приподнялся, упираясь ладонями в песок, и скороговоркой выпалил:
— Земля подо мной, ответь на мой зов! Даг Хот!!! – его рука глубоко погрузилась в песок.
Ничего не произошло. Заклинание не сработало.
— Кх-х, что?!.. – глаза химеры расширились, на него с огромной скоростью падала гигантская конечность твари.
Зел попытался отпрыгнуть в сторону, но секундное промедление сделало этот удар неминуемым. Химера двигался с нечеловеческой скоростью, и ему удалось избежать полной силы удара – он пришелся вскользь, но все же был настолько силен, что далеко откинул Зела, и тот, отлетев, проскользил по песку с десяток метров и застыл.

Его тюрбан, ныне слетевший, немного смягчил удар, но всё же лоб химеры оказался рассеченным. Всю левую часть тела пронзило болью, кровь заливала глаза, но Зелгадисс собрался с силами, приподнялся и рывком встал на колени. От резкого движения в голове зашумело.
Он навскидку попробовал проверить что-нибудь другое:
— Флеа Эрроу! – снова не сработало.
«Моя магия не действует… Что всё это значит?!»
Отдышавшись, химера вытащил меч и встал. Теперь он не рассчитывал на магию. Стиснув зубы, Зел побежал на монстра, который стал бить конечностями (мы придумали, как сформулировать, чем они заканчивались, учитывая наш скудный словарный запас… помните, какие лапки были у паучков в «Звездном десанте»? — вот у нашего они заканчивались тем же), целясь в химеру. Его лапы глубоко уходили в песок. Зелгадисс ловко уворачивался, стремительно двигаясь к цели. Прыжок направо… налево… перекатился, уходя из-под удара, и вот, когда лапа паука в очередной раз с силой погрузилась в песок, химера взвился в воздух, вскочил на конечность и пробежал по ней к туловищу твари. Убить паука, будучи там, не составило для Зела никакого труда – опасные конечности бессильно сучили, не способные навредить химере в непосредственной близости от туловища. Наконец тварь зашаталась и осела. Зел спрыгнул и устало сел на песок.
Теперь, когда горячка боя прошла, к нему с новой силой вернулась боль. Грейвордс без всякой надежды посмотрел в сторону, где скрылись его лошади с водой и припасами – тех уже давно и след простыл. У химеры не было сил двигаться дальше, и он поднял свое одеяло, накинул его на голову и лег в тени, отбрасываемой поверженным пауком.
Он очнулся, когда жара уже начала спадать. Подобрав меч и одеяло, химера продолжил свой путь на восток – он уже преодолел около половины своего пути по пустыне, так что, раз до воды в обе стороны примерно одинаково, то Зел продолжил двигаться в своем изначальном направлении.
Зелгадисс был куда выносливее человека и вполне рассчитывал продержаться еще несколько дней, но, демоны побери, как же хотелось пить, и левое плечо ныло, а голова просто раскалывалась!
А тут еще, когда до скал осталось совсем немного, рядом появился Кселлос.
— Зелгадисс, вижу, ты развлекаешься? Убиваешь на досуге пауков, наслаждаешься пешими прогулками… — мазоку было так комфортно рядом с Зелом, особенно после четырех сумасшедших дней в компании Лины и Гаури.
Зел мрачно молчал, он не хотел унижаться перед Кселлом, прося о помощи и признаваясь в собственном бессилии.
Кселлос, шедший рядом, обогнал химеру и развернулся к нему лицом, идя теперь спиной вперед. Одну руку беспечно улыбающийся мазоку закинул за голову, а второй небрежно держал посох.
— Я тут позаботился о твоих лошадях, они сейчас уже в своей родной деревеньке, радуются жизни! — улыбка Кселла стала еще шире. Он с удовольствием наблюдал, как Зел борется со своей гордостью.
— Я рад, что ты позаботился о моих лошадях, но может быть… ты и обо мне позаботишься? — наконец сказал химера, отведя глаза.
— Нет! – легко и весело ответил мазоку.
После некоторой паузы Зел, сжав кулаки, спросил:
— Почему? – и сразу же пожалел об этом.
Кселлос несколько раз наставительно помахал пальчиком, намереваясь сказать нелюбимую фразу Зела, и химера, не в силах этого вытерпеть, схватил огромный булыжник, лежащий под ногами и кинул в Кселла. Мазоку, как от пушинки, легко отмахнулся от камня ладонью и укоряющее спросил:
— Как не стыдно кидаться себеподобными? Он же тебе почти родственник!
Зелгадисс твердо решил не поддаваться больше на провокации Кселла.
— Знаешь, я был удивлен твоей бессердечностью по отношению к людям, у которых ты взял лошадей. Они были очень сильно тобой напуганы. Не понимаю, почему ты так себя с ними повел… такая милая гостеприимная семья! Они даже пригласили меня попить с ними чаю с восхитительным вишневым пирогом! И как ты мог так обидеть этих милых людей… Украл у них барана, навел порчу на их коров – ну, это мелкое хулиганство я могу понять, но на счет свеклы я бы в жизни не поверил, что ты на это способен, если бы сам не нашел ее в твоих припасах. Раз она так для тебя важна, я прихватил для тебя пару клубней, вот! – и Кселл ссыпал обозначенный продукт на песок.
— Хватит! Далась вам эта свекла! Что вы все ко мне с ней пристали?! (Авторам в этом месте стало стыдно, мы больше не будем, прости, Зел…)
— Ты бери, не стесняйся! Ну ладно, что-то я с тобой заболтался, пора мне… Приятной прогулки! — Кселл приветливо помахал рукой и исчез.

Амелия, получив свое зелье, радостно распрощалась со старухой и, прикупив в деревне лошадь, поехала разыскивать Зела, чтобы напоить его волшебным пойлом. Старая колдунья при помощи магии обнаружила, где находится Зел, и принцесса теперь бодро двигалась в указанном направлении. Девушка знала, что химера ехал через пустыню на восток, и что, когда он ее преодолеет, на его пути возникнут сплошные стены скал, в которых было только одно широкое ущелье, которое вело к единственному городу в тех местах. Зел ну никак не мог миновать этот город, поэтому принцесса решила подождать его там. Старуха снабдила Амелию зельем скорости (за сто золотых) – благодаря нему лошадь принцессы теперь скакала с неимоверной прытью и у девушки была возможность опередить Грейвордса. Амелии не хотелось ехать через пустыню, потому как там были некомфортные погодные условия и большой шанс разминуться с химерой, поэтому она решила двинуться в объезд. В последней деревеньке (к слову сказать, именно той, где обзавелся лошадьми Зел) девушка прикупила себе провизии и уже собиралась отъезжать, как увидела, что какой-то огромный мужик на вытянутой руке брезгливо несет флягу, на которой было прикреплено украшение Амелии.
— Это же фляга господина Зелгадисса! – выдохнула девушка.
Мужик размахнулся и зашвырнул флягу в реку, что-то бормоча. Принцесса расслышала слова «бесовское зелье» и «каменный монстр».
— Простите, откуда у вас это фляга?
— На той неделе к нам в дверь постучался страшный каменный демон! Я его доблестно истыкал вила… эм-м, то есть своим мечом и он трусливо скрылся! – мужчина принял расширившиеся от ужаса глаза Амелии за восторг, и, выпятив грудь, продолжил, — ему мало не показалось! Но гадкий каменюк ночью осмелел и похитил у нас всю еду, даже с грядок всё подчистую пообдирал, и всё стадо баранов угнал, представляешь?! И на всех коров порчу навел! И уворовал, подлюка, лошадей, оставив взамен проклятое бесовское золото! Хорошо хоть, мир не без добрых людей – пару дней назад небо послало нам одного доброго жреца, хоть и с фиолетовыми волосами, но вполне добропорядочного («Неужели Кселлос?..») – он отправился в погоню за демоном и вернул наших лошадок! А еще расколдовал бесовское золото, сделав его нормальным! Эта фляга демона оказалась в вещах на лошадях, теперь вот я от нее и решил избавиться. А ты чего интересуешься, а? – и мужик с подозрением покосился на принцессу.
-А? Нет, ничего… Праздное любопытство.
Дождавшись, пока мужик уйдет, принцесса выудила флягу Зела из реки и прижала к себе:
— Господин Зелгадисс, что же с Вами случилось? Но Кселлос не оставит Вас в беде, я уверена! (В этом месте мазоку икалось.) Кроме того, я чувствую, что Вы живы! Что же делать… Я должна верить в справедливость во всем мире! Я продолжу свой путь и обязательно встречу Вас в городе! – и Амелия, вскарабкавшись на лошадь, отправилась на северо-восток.

***
С момента помешательства Лины и Гаури прошло одиннадцать дней. Кселл стал опасаться за свой рассудок. Лина, за неимением других жертв, изливала свою доброту на растения, попадающихся зверушек, Гаури и на самого Кселла («Бедненький, ты совсем не виноват, что ты мазоку! Лучше смирись, так будет легче жить. Не расстраивайся и не вини себя в этом!»). А у Гаури возник вопрос, что будет, если разделить Кселлоса на семь частей, и теперь мазоку часто ловил на себе взгляд блестящих глаз заинтересованного блондина.
В очередной раз, поперхнувшись зеленым чаем (успокаивающим и выводящим токсины, ну вы сами помните), поймав кровожадный взгляд новоявленного естествоиспытателя, Кселл не выдержал и с воплем «Мне нужен выходной, или я сойду с ума!!!» швырнул чашкой в Гаури и исчез.

***
Красивая стройная девушка с длинными, чуть волнистыми каштановыми волосами и зелеными глазами снова готовилась создавать свой мир. Она закрыла глаза и оказалась в темноте. Она парила в пустоте, а где-то рядом успокаивающе звучал мягкий голос брата. Девушка сказала тихо-тихо, но все мироздание услышало:
— От горизонта до горизонта простиралась жаркая пустыня, — и вокруг нее появилась пустыня. – В ярком синем небе высоко стояло солнце, — и появились небо и солнце. – Раскаленный песок лениво скользил под порывами обжигающего ветра, и плавно обтекал не менее раскаленные камни. Вдалеке виднелись невысокие скалы, — с каждым словом девушки в окружающем ее пейзаже становилось всё больше красок и деталей. – На песке, раскинув руки, без сознания лежал химера, — и появился Зелгадисс. – Сегес, ты записываешь?
— Да, давай дальше…
Девушка села рядом с химерой, нежно проведя рукой по его жестким волосам, выбившимся из-под капюшона.
— Его усталое измученное лицо, несмотря на каменные вкрапления, было очень красивым. (Лой, про красивое лицо сюда не вприсывается! Сегес, цыц!) Его лоб был горячим, дыхание – поверхностным и частым, его веки чуть дрожали – бессознательное состояние не принесло ему облегчения, даже теперь Зела мучили демоны его души, — девушка коснулась его гладкой каменной кожи и провела по щеке, исследуя пальцами каменные вкрапления.
— Лой, прекращай это любование!
— Отстань, а то ударю.
Бедный Зелгадисс, девушке было до слёз жалко его. Она и ее брат довели химеру до такого состояния – и вот ее любимый Грейвордс умирал у нее на руках. Она положила его голову себе на колени, обняла химеру и прошептала:
— Прости, Зел… Все будет хорошо, обещаю! – и она наклонилась к самому его лицу и нежно поцеловала его каменную щеку.
— Лой, давай уже дальше писать, а то я спать хочу, — и девушка почувствовала, как ее трясут за плечо.
Она очнулась, сидя перед компьютером, а рядом сидел ее брат. А у ее ног, в положении полусидя-полулежа – Зелгадисс. Его голова лежала у девушки на коленях.
— Что?.. – секунду брат и сестра ошарашено таращились на химеру, потом одновременно пришли в себя и заорали. Сегес отпрыгнул, повалив стул. – Не может быть! Он настоящий!!! – и юноша упал в обморок.
— Э-э-эм, Зелгадисс?!!
Всё это очень напоминало рекламу «ЭмЭндЭмс».
Лой, так же уронив стул, не менее быстро отпрыгнула и, спрятавшись за диваном, кавайно оттуда выглянула.
Откинутый ею Зел лежал под компьютерным столом, всё так же пребывая без сознания.
— Сегес, очнись! – Лой, не решаясь выйти из-за своего укрытия, сняла тапок и прицельно кинула им в брата.
— Ай… Бли-и-ин, что со мной… У меня, кажется, глюки, — печально сказал он сестре. – Или нет?.. – он медленно перевел взгляд под компьютерный стол. – А-а-а, он настоящий!!! Черт, откуда он тут взялся?!
Лой боязливо, по стеночке, подошла к Зелу.
— Он всё еще без сознания. Надо что-то делать! Вдруг он умрет в нашем мире, что тогда будет?! Надо его скорее привести в сознание и напоить! – жалость девушки явно пересилила страх. Лой побежала на кухню, собираясь принести воды.
— Погоди-погоди, лучше давай вернем его обратно в мир Рубак. Там нам будет проще его спасти, и хлопот меньше… — сказал прагматичный Сегес.
— Так как же это могло произойти? Я положила его голову к себе на колени, и когда ты так резко меня вытащил из моих… кхе… фантазий, я как-то прихватила его с собой. Давай попробуем его вернуть, — Лой уже без опаски подошла к химере и опустилась на колени, разглядывая его.
Сегес так же с интересом рассматривал Зелгадисса – было непривычно лицезреть его не в анимешном, а в реалистичном виде.
— Давай воссоздадим всё, как было, — наконец сказал юноша и поставил стулья на место.
Девушка села на свой стул, а Сегес, с трудом приподняв химеру, положил его голову сестре на колени.
— Да, вроде всё так было. А ты сидел рядом. Ну что, давай попробуем вернуть его? А может, оставим его себе, а? – девушка умильно посмотрела на брата. – Смотри, какой хорошенький, я обещаю за ним ухаживать! Я буду кормить его и…. эм-м, гулять с ним! – Лой немного покраснела.
— Он и в своем-то мире страдал из-за своей внешности, подумай, что с ним будет в нашем мире! Зел не сможет жить тут, не имея возможности спокойно выйти на улицу. Наш меркантильный мир не для его ищущей души. Мы обязаны его вернуть…
Девушка сдалась, последний раз посмотрела на химеру и, вздохнув, закрыла глаза.
Она парила в пустоте. Она сказала тихо-тихо, но услышало всё мироздание:
— От горизонта до горизонта простиралась жаркая пустыня, — и вокруг нее появилась пустыня…
Она воссоздала весь мир, она сидела на горячем песке, а рядом лежал химера. Его голова покоилась на коленях девушки.
Вдруг его ресницы затрепетали, и он чуть приоткрыл глаза. Он моргнул несколько раз, щурясь от солнца и не различая пока ничего перед собой, потом его взгляд стал осмысленным.
Сегес с тревогой следил за Лой и Зелом. Внезапно химера приоткрыл глаза, щурясь от яркого света (Сегес зажег лампу дневного света, когда брат с сестрой разглядывали Зелгадисса), и, обнаружив, что лежит на коленях незнакомой девушки, от неожиданности отпрянул, ударился головой об стол и опять отрубился.
Зел в мире Рубак снова обмяк на руках девушки, она бережно положила его голову на песок и исчезла.
На глазах Сегеса химера исчез из нашего мира, просто растворился в воздухе.
— Лой?
— Все нормально, я его вернула, — немного печально ответила девушка.
— Фу-у-ух, ну слава богу! – Сегес облегченно вздохнул и дал волю эмоциям. — Только попробуй еще кого-нибудь притащить, гадкое женщино! Если я увижу у нас в доме Кселла или Гаури, или Вальгаава, или еще кого-нибудь, то пеняй на себя, будут жертвы… — пообещал юноша, а сам уже думал, — интересно, а смогу ли я вытащить Лину, Амелию или Филию?
— Слушай, как жалко, что мы не наделали с ним фоток, кто теперь поверит?.. Хотя нет, такие вещи нельзя никому рассказывать. Об этом кроме нас никто не узнает.
— Угу, потому что это… — и брат с сестрой, прищурившись, улыбнулись друг другу и хором сказали, — это секрет! (Какой фарс!)

Зелгадисс очнулся оттого, что его кто-то тряс. С трудом открыв глаза, химера долго вглядывался в какой-то смутный силуэт перед ним. Наконец картина прояснилась – перед ним сидел Кселлос.
Зел пробормотал что-то вроде «если долго мучиться – что-нибудь приглючится» и снова потерял сознание.
— Я хотел отдохнуть в обществе химеры, подоводить его, расслабиться после Лины и Гаури, а он тут вздумал умирать! Они все как сговорились! Ну вот еще одна проблема на мою голову!
И Кселл выронил посох и, схватившись за голову, начал в отчаянии выдирать свои фиолетовые волосы.

У Зелгадисса было четыре дня, чтобы подумать о том, как плохо в пустыне без воды, лошадей и магии. Он и так, и эдак прикидывал, что же могло случиться, но ничего путного в голову не приходило. Днем стояла ужасающая жара, ночью было холодно, круглые сутки хотелось пить и болела голова. Химера с трудом переставлял ноги, в его висках пульсировало, и он продолжал идти уже на автомате. В его сознании проносились мысли и образы, постепенно взгляд Зела становился все более отстраненным. Химера даже не заметил момента, когда он споткнулся и упал.
Перед ним появилась Лина. Она, закинув руки за голову, обернулась к нему и предложила, улыбаясь:
— Ты тоже можешь пойти со мной…
— А куда ты идешь?
— Я шла в город Атлас.
И Зелгадисс, улыбнувшись в ответ, сказал:
— Похоже, у меня нет выбора, — и эти довольно сухие слова были произнесены с искренней радостью.
Потом образ Лины сменил Гаури, мечник смотрел в вслед уходящему химере:
— Зел?..
Зелгадисс в ответ поднял руку в жесте «виктории», не оборачиваясь.
И новый образ — Родимус, опустившийся на одно колено и прижавший руку к сердцу:
— Наконец-то мы Вас нашли!
— Родимус…
Зелгадисс услышал тихий звон – Резо легко коснулся посохом земли при очередном шаге.
— Ты ведь сам хотел стать сильнее…
— Но…
Перед химерой возник Зольф, который в безумной храбрости вышел навстречу Шабронигдо, читая Драго Слэйв.
— Зольф, остановись! Нет!!!
— …будут уничтожены нашей с тобой единой силой! Драго Слэйв! – и волшебнику удалось сотворить самое сильное заклинание черной магии, но оно оказалось бесполезным.
И после химера увидел, как смертоносный свет поглощает Зольфа и Родимуса.
— Я не буду одинок в ином мире…
Потом Зел увидел Кселлоса. Химеру всегда раздражало, как мазоку, играя голосом, противно протягивал:
— Йа-а-а-а-а! – и, как обычно, беспечно улыбался.
И, наконец, Зел увидел Амелию. Ее большие глаза были наполнены слезами:
— Бедный господин Зелгадисс… Мы сделаем всё, чтобы Вы там могли дышать, — с этими словами девушка бесцеремонно впихнула в рот даже не успевшего возмутиться химеры дыхательную трубку, и в следующий момент Зел полетел в воду.
Вода… так хотелось пить.
Среди знакомых образов химера увидел каких-то незнакомых парня и девушку, они явно были близнецами. Зел был уверен, что никогда раньше их не встречал. Но у химеры не было времени подумать об этом – он очнулся оттого, что кто-то его тряс. Зелгадисс приоткрыл глаза и увидел перед собой мазоку. Кселл выглядел непривычно уставшим. В его глазах был какой-то нездоровый блеск. «Сейчас начнет глумиться, зараза…» И Зелгадисс, от греха подальше, решил потерять сознание.

Вы помните, чем закончился монолог Кселла из прошлой части? Ну так вот, Кселл двумя руками ожесточенно рвал волосы на своей головы, однако внезапно у него появилась одна светлая идея… Лицо мазоку преобразилось, к нему вернулось привычное всем нам выражение, и Кселлос пригладил оставшиеся на голове волосы.
Кажется, он знал, как использовать эту неприятность себе во благо… Если подкинуть химеру Лине и Гаури, то эта парочка будет, как минимум, целый день занята Зелгадиссом, и Кселл сможет, наконец, устроить себе выходной! Лина будет жалеть и лечить Зела, Гаури наверняка захочет поизучать химеру, и, возможно даже, проведет какие-нибудь опыты, а Кселл на некоторое время избавится от обеих проблем! Жаль только, что ненадолго… Завтра надо будет вернуть химеру на место (и не важно, что об этом думал сам Зел) – Кселлос рассчитывал, что Амелия, если с ней всё в порядке, захочет напоить химеру своим приворотным зельем – мазоку был уверен, что девушка скоро появится где-нибудь на пути Зела. Кселл полагал, что принцесса сможет пролить свет на историю со старухой – может быть, удастся узнать, кто на самом деле эта мастер-алхимик, или даже получится найти ее. А если с Амелией не все в порядке – то опять же, слежка за химерой смогла бы принести ответы на некоторые вопросы. Было ли то, что химера потерял способность колдовать, и нападение паука совпадением, либо кто-то это подстроил, скорее всего, опять та же зловредная пенсионерка?
Впрочем, Кселл решил больше не засорять голову всеми этими проблемами – наконец-то у него выходной! (Ура, товарищи, ура! У нас тоже выходной!)

Кселл, приподняв химеру за шиворот, телепортировался вместе с ним к Лине и Гаури. (Кто тут сказал, что Зела при этом разорвало от перепада давления?! Изверги! Кселл расстарался и перенес Грейвордса НЕ через космическое пространство – ведь может, чертяка, если захочет…)
Волшебница и мечник при виде этого подавились завтраком и вскочили.
— Зел?!
Кселлос молча ссыпал Зелгадисса перед изумленной парочкой и с блаженной улыбкой собрался смыться отдыхать, но бдительная Лина цапнула мазоку за ухо и спросила:
— Что всё это значит? Что с Зелом и куда это ты собрался, а?! И что это за дурацкая одежда на тебе?
Кселл был облачен в цветастую гавайскую рубаху, шорты и шлепанцы. Все это довольно странно смотрелось в сочетании с его посохом. Вопреки обыкновению, мазоку не стал хитрить и секретничать, а радостно ответил, деликатно высвобождая ухо:
— Я отправляюсь отдыхать! Счастливо оставаться! – и исчез, оставив Лину и Гаури удивленно хлопать глазами.
Волшебница сразу же взялась накладывать на химеру лечебное заклинание, Гаури крутился поблизости.
Наконец, слегка подлеченный, но всё еще помятый Зел очнулся.
— Лина, Гаури? Как я здесь оказался? Что случилось?..
Волшебница, протягивая Зелу жестяную походную кружку с водой, пожала плечами:
— Тебя принес Кселлос. Но он исчез, толком ничего не объяснив. Сказал, что собрался отдыхать… Он вообще какой-то странный последние дни…
— Угу, — согласно кивнул Гаури.
Зелгадисс, краем уха слушая, что ему говорили мечник и волшебница, жадно и с большим наслаждением пил, а потом с не меньшим удовольствием ел. Еда, добытая Кселлом, была исключительно вкусной. (Химера никому не признавался, что очень любит сладкое, потому что это сильно портило мрачный таинственный образ. Зелу повезло – прямо рядом с ним стояла тарелка с лукумом, и химера без всякого ущерба для своего имиджа без зазрения совести слопал все сладости, как еду, стоящую к нему ближе всего.) На расспросы друзей химера отвечал мычанием и невнятными чавкающими звуками. Наконец, насытившись, Грейвордс смог ответить на вопросы Лины и Гаури.
— Зел, что с тобой случилось?
И химера рассказал в общих чертах о своих злоключениях.
Помните, что мы как-то говорили, что Зел ценил в Лине то, что она не унижала его своей жалостью? А в Гаури – его безразличие к внешности и отсутствие возможности строить досадные умозаключения насчет душевных мук химеры? Ну так вот…
— Бедный Зел… — начала Лина, обняв выпучившего глаза от такого обращения химеру, и стала плакать от жалости в его плечо. – Как же ты без магии… представляю, что тебе довелось пережить… Бедный…
— А?!.. – Зел от смущения и досады пошел красными пятнами.
Подошедший Гаури, участливо положив руку на плечо химеры, добавил:
— Я раньше не понимал, как тебе было тяжело. А теперь, в довершение к тому, что судьба и так посмеялась над тобой, сделав ужасной химерой, ты еще и без магических способностей оказался… Ужасно! Боюсь представить, что ты ощущаешь сейчас! Но мы, твои друзья, с тобой… Знай, что у нас ты всегда найдешь понимание и поддержку!
— Это точно! – с готовностью подтвердила Лина.
В этом месте своего повествования авторы тщетно пытались описать взгляд химеры, устремленный в небо, в котором сочетались смущение, ужас, злость и обреченность.

Долго ли, коротко ли жалели и утешали Зелгадисса волшебница и мечник – скоро фанфик сказывается, да не скоро дело делается. Доведя Зела проявлениями дружбы до полуобморочного состояния, наша парочка с чувством выполненного долга вернулась к своим занятиям.
Истратив сегодняшний лимит доброты, Лина с удвоенным аппетитом продолжила завтракать. Гаури, пробормотав что-то вроде «как раз читал самое интересное место», вернулся к своему драгоценному рюкзаку с книгами и продолжил просвещение, что, впрочем, не мешало ему кушать пончики (ревностно следя, чтобы сахарная пудра не просыпалась на страницы книги).
Зелгадисс без сил привалился к дереву и теперь потерянно смотрел на серое пасмурное небо.

***
В это время виновница всех бед ехала по вполне благодатным местам. Ее путь навстречу справедливости был легким и неутомительным. До города оставалось всего три дня пути. Погода была прекрасной.

***
Немного придя в себя, химера начал размышлять, что же произошло с его друзьями. В мозгу пульсировала мысль «сумасшедший дом на выезде».
Хотя сами Лина и Гаури считали, что с ними всё отлично и были абсолютно довольны жизнью, Зел был убежден, что с его друзьями случилось что-то страшное. И, скорее всего, в их странном поведении виноват один скользкий тип с фиолетовыми волосами. Химера вытащил из-за пазухи уцелевший в странствиях дневник и записал несколько строчек насчет сложившейся ситуации. У Зела болела голова, поэтому в пользу подтверждения несомненной вины Кселла он решил ограничиться всего тремя аргументами:
«1. Иначе почему он смылся? (Отдыхать? Какой бред!)
2. Ну он же мазоку…
3. И вообще, он всегда подозрительным был…»
Поразмышляв таким образом, Зел, сжав кулаки, в ярости выдохнул:
— Кселлос, попадись мне еще, подлюка!
С нынешней ситуацией надо было что-то срочно делать! Зел не мог сидеть на месте сложа руки. Он решительно встал и направился к озеру. Решение проблем он собирался начать с очень важного дела – а именно, он намеревался наконец-то помыться.
(Дальше шли ну о-о-очень пространные описания, как стеснительный химера, найдя уединенное красивое место, раздевался, мылся, плескался, как капли воды сверкали в его жестких волосах, стекали по его мускулистому торсу и т.д., но один из авторов торжественно написал расписку, что два раза пропылесосит в комнате другого автора, чтобы эти материалы не появились в нашем фанфике.)
Зел помылся и на скорую руку постригся, пытаясь придать своей прическе хоть какую-то симметрию, а то по его хаеру проехались уже все, кому не лень. Ладно Кселл – что от мазоку ждать, но Лина и Гаури каждый раз при виде химеры начинали грустно вздыхать и говорить про дружбу и поддержку – это было невыносимо! Грейвордс умолчал, что это его так Амелия обкорнала, и волшебница с мечником думали, что клок волос ему выдрала гнусная и особо изощренная тварь, встреченная в пустыне.
Было решено, что наши друзья останутся в этом месте до следующего утра – химера еще не восстановился полностью и быстро бы устал, так что Лина настояла на том, что они сегодня никуда не пойдут (Зелу было неловко признаваться в своей слабости, поэтому он вяло протестовал). Гаури, кажется, был рад вынужденной задержке, потому что он наткнулся на какую-то особенно интересную книгу и предпочитал изучать ее не на ходу. Бывший мечник, удобно развалившись с книгой в руке, задумчиво перебирал пальцами свои длинные волосы и время от времени поглядывал поверх страниц на химеру – видимо, в нем снова проснулся естествоиспытатель. Расчеты Кселлоса полностью оправдались.

Местность, где остановились Лина, Гаури и Зел, очаровывала своей суровой дикой красотой. К западу от лагеря раскинулось озеро, питаемое горными ручьями. Прозрачные, как слеза (Сегес, ну какая водка, фу на тебя), потоки бежали с гор, вставших неприступными стенами с востока. Из-за сочившейся из скал воды уступ, под которым сидели друзья, постоянно был влажным, свысока изредка срывались ледяные капли. Подножье покрывал толстый слой мха. Мрачными стражниками вокруг озера стояли навытяжку старые сосны, охраняя покой хрустальной глади.
В выступающих корнях этих деревьев уютно устроилась наша разношерстная
компания — странствующая разносчица добра, библиотекарь и очень жестокий воин-маг… пардон, просто воин.
Лина, объевшись халявной едой, которой их в огромных количествах обеспечил Кселл, теперь, заложив руки под голову, смотрела в небо и лениво догрызала последний леденец на палочке (под завистливым взглядом химеры). Изредка, запрокидывая голову, она бросала взгляды на Гаури – ее верного спутника на протяжении уже долгого времени. Он сильно изменился, и девушка бы не сказала, что в худшую сторону – просто он стал другим. Лицо бывшего мечника стало как-то мягче, а взгляд приобрел задумчивость и мечтательность, чего раньше не было. Раньше Габриев нес всякий забавный вздор, чем развлекал волшебницу, хотя, бывало, и раздражал, а новый Гаури стал молчаливым и немного скрытным. Химера, на взгляд девушки, тоже изменился. Внешне он оставался бесстрастным и равнодушным, но Лина слишком долго с ним странствовала, чтобы не заметить, что тот чувствует себя не в своей тарелке. Волшебница не понаслышке знала, что значит потерять способность колдовать. Несмотря на свое тело химеры, Зел наверняка растерян и ощущает себя чуть ли не беззащитным. Лишиться магии – это все равно, что разучиться ходить или потерять зрение. Девушка бросила взгляд на Грейвордса – тот что-то мрачно записывал в небольшой потертой книжице.
Из задумчивого состояния Лину вывело ощущение, что на нее кто-то пристально смотрит. Девушка украдкой из-под ресниц посмотрела на Гаури – юноша был так поглощен своей книгой, что не замечал ничего вокруг. Раньше Лина без всяких раздумий закинула бы пару фаерболов в кусты, а потом бы разбиралась, что к чему, но теперь она не могла так поступить. Волшебница решила сначала попытаться выяснить, кто там скрывается и с какими намерениями. Стараясь не выдать неизвестному наблюдателю, что она знает о его присутствии, девушка лениво встала и беспечно потянулась. При этом она повернулась к Зелгадиссу, за спиной которого, по ощущениям девушки, и был источник беспокойства. Взгляд волшебницы быстро скользнул по растительности за спиной химеры и остановился на Зеле. Девушка надеялась, что со стороны это выглядело, будто она просто захотела обратиться к химере. Кажется, незваных гостей было несколько. Грейвордс оторвался от своего блокнота и вопросительно посмотрел на Лину.
— Зел, как ты себя чувствуешь?
— Отлично, — бесстрастно ответил химера.
— Думаю, надо еще раз наложить заклинание лечения.
— Не стоит утруждаться, — химера захлопнул свой дневник и отвел глаза.
— Зел, прекрати себя так вести!– и Лина решительно подошла к Грейвордсу и присела вполоборота к нему.
Девушка произнесла заклинание лечения и провела засветившимися руками над левым плечом Зела, потом подняла ладони к голове химеры.
— Надо же, какая у тебя над ухом шишка! – и Лина, делая вид, что разглядывает эту самую шишку, шепнула, — за нами следят.
Химера никак не выдал то, что услышал слова девушки – ни позой, ни выражением лица, но Лина увидела, как сузились его зрачки. Зел (который уже начал корить себя, что раскис и потерял присущую ему бдительность) втянул воздух – его обоняние было гораздо лучше, чем у обычных людей, и шепнул в ответ:
— Тролли, много. Убей их чем-нибудь массовым, а то я не могу полноценно сражаться. Гаури, кажется, тоже.
Гаури продолжал читать свою книгу, увлеченно делая на полях какие-то заметки карандашом.
Лина, закончив сеанс лечения, довольно посмотрела на химеру и громко сказала:
— Вот так-то лучше! – а потом добавила шепотом, — Я не могу их убить!
Зел несколько секунд молчал, пытаясь осознать услышанное, потом, когда ему это не удалось, спросил:
— Почему?
— Мне их жалко…
— Чего?!..
Зел не успел ни возмутиться, ни привести какие-либо доводы в пользу того, что убить троллей просто необходимо, как обозначенные твари в количестве около сорока с криками выскочили, ломая кусты.
Зел выхватил меч и оттолкнул Лину подальше, встав между ней и троллями:
— Давай же, читай заклинание!
— Не могу!
Особо шустрые тролли уже подбежали к химере, и он уже начал отбивать первые удары. Зелу некогда было обернуться назад, и он крикнул:
— Гаури, мне одному не отбиться, где ты там?!
— А?.. Что такое? – бывший мечник, наконец, оторвался от книги. – Дело в том, что мне нечем отбиваться.
— Откидывайся книжками!
Гаури бросил на химеру красноречивый взгляд «да я тебя за такое сам прибью, варвар!»
— Гаури, сделай хоть что-нибудь!
— Сейчас-сейчас, только страницу дочитаю…
Зелгадисс пятился, отчаянно размахивая мечем.
Лина ухватила Гаури за шкирку и поднялась в воздух – она не могла атаковать, но улететь вполне можно было. Мечник обеими руками вцепился в свой драгоценный рюкзак с книгами.
Волшебница крикнула:
— Зел, быстрее, прыгай!
Химера, улучшив момент, обернулся – девушка парила на высоте около двух метров. Зелгадисс, сорвавшись с места, на бегу убрал меч в ножны, подпрыгнул и обхватил волшебницу за талию.
Лина с Гаури и Зелом стремительно взмыли наверх под разочарованный вой троллей.
Девушка собиралась долететь до уступа, под которым был их лагерь, и поднималась вертикально вверх.
Было уже довольно высоко, когда Зел понял, что он очень боится высоты. Раньше, когда он был уверен в своей магии, то всегда чувствовал себя в безопасности, а теперь, посмотрев вниз, на камни, он испытал такой ужас, что судорожно вцепился в Лину и зажмурил глаза.
Волшебница завозмущалась:
— Зел, немедленно прекрати хватать меня за грудь!
— Что… грудь? – Зел даже забыл про свою боязнь высоты, немедленно смутился, покраснел и, разжав руки, полетел вниз, на камни.
У наших друзей в это мгновение пронеслись следующие мысли:
— А-а-а!!!
— Ой!
— Интересно, он расшибется в лепешку или рассыплется на отдельные камни?..

Камни стремительно приближались, и когда оставалось несколько метров, Зел закрыл глаза, готовясь к удару, но его не последовало – что-то с огромной силой рвануло химеру наверх, будто чья-то невероятно сильная рука ухватила его. Ворот одежды резко сдавил шею, послышался треск рвущейся ткани плаща – и Зел без особого ущерба для здоровья плюхнулся с высоты пары метров перед удивленными троллями.
В это время Гаури, увидев, что с Зелом пока всё в порядке (друзья не могли разглядеть темную фигуру, приостановившую падение химеры — слишком быстро для человеческих глаз она появилась и исчезла, для Лины и Гаури это выглядело, как расплывчатое темное пятно, появившееся на секунду), что-то втолковывал на лету Лине. Волшебница и мечник стремительно опускались, и Гаури попросил:
— Поставь защиту, — и произнес то, что волшебница от него никак не ожидала услышать. — О тот, кто темнее сумерек! О тот, кто багряней текущей крови! Во имя тебя, погребённого в глубинах времён, во славу твою, я присягаю тьме!
— Медузьи мозги, ты что удумал! – Лина от удивления чуть не выронила мечника.
— Пусть те безумцы, что противостоят нам, будут уничтожены нашей с тобой единой силой! Драго Слэйв! – и заклинание юноши сработало! В тот момент, когда Лина и Гаури опустились рядом с Грейвордсом, разрушительная сила заклинания накрыла всё вокруг.
Новоявленный волшебник спросил у ошарашенного Зела:
— С тобой все в порядке?
— Ага… Меня кто-то подхватил у самой поверхности, не знаю кто…
Лина смотрела на Гаури огромными глазами.
— Но как?.. У тебя же никогда не было магических способностей!
— А кто сказал, что у меня их не было? Просто раньше я никогда не мог произнести заклинание, потому что путал и забывал слова. Конечно, я бы мог сейчас применить фаербол, но мне хотелось на практике испытать именно Драго Слэйв.
Лина с Зелом переглянулись, и химера пожал плечами:
— Кто-то теряет, а кто-то приобретает…

*мечтательно* Сегес, вот представь… каменные чешуйки и прическа, как у Зела, фигура и рост – как у Гаури, глаза и улыбка – как у Кселла, и чтобы пальчик так же поднимал. А, да, еще и крылья от Вальгаава, и чтобы так же полуголым ходил! Представляешь, что получится?! Что… гадкий мутант? Да ты… ты… Сегес, мерзкий ты мужчино, у тебя нет никакого чувства прекрасного! Эй-эй, попрошу без рук! Кх-х-х… Ладно-ладно, в целом я поняла твою мысль!
Сидящий с каплей над головой гибрид, только что изображенный одним из авторов, слегка уменьшился в размерах, его крылья истаяли, и пропали каменные вкрапления. Глаза и улыбка остались прежними, так же как и фирменно поднятый пальчик – и все лицо и тело пришли в соответствие с привычным обликом одного хорошо знакомого нам мазоку. Что? Волосы не нравятся? А что вы имеете против проволочных волос? Ну да ладно… Стоящий проволочный хаер опал, приобрел загадочный фиолетовый оттенок и уложился в обычную Кселловскую прическу.
Мазоку облегченно выдохнул и провел рукой по волосам:
— Вот так гораздо лучше!

Кселл сидел на песчаном берегу в одних шортах и умиротворенно смотрел на море. Как же хорошо и спокойно думалось без Лины и Гаури! Наконец-то тишина и покой! Вокруг сияющего мазоку вертелись две девушки-массажистки в бикини, удивительно похожие на Филию (это фантазии Сегеса, не обращайте внимания). Перед ним на подносе стоял коктейль, украшенный долькой лимона и зонтиком. Какой замечательный день! Кселлос лег на живот, подпер голову ладонями и смотрел на море, лениво болтая босыми ногами в воздухе. В голове вертелась одна фраза, от которой впервые за много дней не бросало в холодный пот:
— Жизнь прекрасна!

***
Каждый разумный человек знает, что если он где-то напакостил – то из этого места надо на всякий случай уйти. Лина, Гаури и Зел шли на север по дну гигантской воронки, образовавшейся на месте водоема. Заклинание уничтожило уникальный пейзаж, разнеся часть гор, полностью выпарив озеро и оплавив землю. То тут, то там корка земли трескалась под давлением воды – это пробивались питавшие бывшее озеро источники. Когда-нибудь тут вырастут новые деревья, и будет новое озеро – и потомки удивятся его необычной форме – в виде идеального круга, будто бы оно образовалось… хм, в воронке от Драго Слэйва.
— Зачем ты применил его, дубина?! – на ходу отчитывала Гаури Лина. – Подумай только — из-за своего любопытства ты уничтожил столько растений и животных! А насекомые… ты подумал о бабочках?! И еще… — и тут Лина, перейдя на трагический шепот, произнесла главное обвинение, — ты уничтожил… нашу ЕДУ!!!
— И плюшевых игрушек для сирот… — сочувствующе добавил Гаури. Лина недоверчиво на него покосилась, не веря в искренность интонации. – Как ты можешь думать сейчас о бабочках и еде?! Сколько ученых – алхимиков, магов и прочих исследователей неизведанного клали на алтарь науки все свои средства, здоровье, и даже жизни, идя к своей высокой цели! Зел, верно ведь?
Химера неопределенно хмыкнул.
— Я не о себе ведь думаю, между прочим!
— А о ком? – Гаури лукаво посмотрел на девушку.
— Ну… О Зеле! Смотри, какой он худой! В чем только душа держится… Ухватить даже не за что! – Лина протянула руку к щеке химеры. Грейвордс с каплей над головой предусмотрительно отошел от волшебницы. «Ну конечно, чуть что – сразу Зел… » — сварливо подумал химера.
Друзья выбрались из воронки и углубились в лес, идя дальше на север.
Зелгадисс с интересом наблюдал за Гаури – видимо, новые возможности и стремления способствовали развитию его личности. Бывший мечник с ироничной улыбкой что-то отвечал возмущающейся девушке. С одной стороны, он сохранил свое дружеское отношение к Лине и Зелу, но с другой… Гаури стал молчаливым, гораздо более скрытным и… химера помедлил, оценивая свои ощущения… ну да, он подобрал верное слово – опасным, для своих друзей, в том числе (или в особенности?). Если бы не его мания к просвещению – то химера был бы очень рад такому спутнику. (Зел надеялся, что у Гаури вместе с личностью разовьется еще и чувство такта, а то оно что-то запаздывало за всем остальным.) Если бы Гаури не пренебрег своим мечом – то стал бы магом-воином, почти таким, каким был совсем недавно сам Грейвордс. Но что будет, если Гаури станет слишком расчетливым? А насчет Лины… Она стала добрее и внимательней к Зелу, и ему это нравилось. Еще никто никогда так не волновался за него, ну разве что Родимус и Зольф, но это было ни одно и то же. Лина не была у него в подчинении, и еще она была девушкой, к тому же умной и харизматичной, иногда серьезной, иногда легкомысленной, непредсказуемой и всегда интересной. А еще она умела беззаботно и заразительно смеяться. Когда-то, во время их первого приключения, когда они бежали от Резо, ей удалось заставить хмурого химеру впервые рассмеяться так, как он не смеялся уже много лет – искренне и по-настоящему весело. Лина притягивала людей, к ней тянулись и Гаури, и Амелия, и сам Зел, но он не знал, как охарактеризовать свои чувства к волшебнице. Была ли это дружеская привязанность или любовь? Он не знал. Но теперь Лина жалела Зела, и химере это было невыносимо. Была еще Амелия, которая так же относилась к нему с исключительным вниманием, но, в отличие от Лины, принцесса жалела его всегда. Амелия была наивной и доброй, слишком чистой для этого жестокого мира, и из-за этого беззащитной. Зелгадисс не мог не признать, что испытывает нежность к этой девушке. Ее хотелось защищать. А еще у нее, несмотря на некоторую детскость, были вполне развитые формы. Ребенок-женщина, сплав чистоты и женственной привлекательности. Может быть, он ее любит? Он не знал.
Покрасневший Зел так увлекся своими размышлениями о девушках, что и не заметил, как дошел до подходящего для лагеря места. Он очнулся, только когда шедший перед ним Гаури остановился, и химера чуть в него не врезался.
Друзья решили разбить лагерь до завтрашнего утра на берегу лесного ручья – мелкого, не глубже, чем по щиколотку, но широкого – примерно в семь шагов. У химеры возникло печальное предчувствие, что ночью на него выпадет роса.
До вечера было достаточно времени, и Лина, Гаури и Зел успели обсудить произошедшие с ними сегодняшним днем события. В появлении троллей в этих местах не было ничего необычного – они часто селились у гор, но насчет странного спасения Зела никаких толковых мыслей не появилось. Или Кселлос – но это вряд ли, Металлиум бы не исчез после этого, от таких так просто не отделаешься, — или какой-то другой мазоку, или не мазоку… Вообщем, дело темное… Зачем кому-то ловить химеру, если потом он не показал своей дальнейшей заинтересованности в нем? В чем была выгода этого поступка? Да и поймали химеру как-то небрежно – за шкирку. Казалось, спасшего не особо волновала жизнь Зела. Если бы его одежда была менее прочной, а везения было бы чуть поменьше – Грейвордс бы точно влетел в камни на полной скорости и не отделался бы одним только порванным плащом (и ушибленным копчиком, но это – секрет). Кстати, о камнях…
— Зел, а ты бы расшибся в лепешку, или рассыпался бы на отдельные камни? – наконец задал Гаури мучающий его весь день вопрос.
Хмурый Зелгадисс невпопад загадочно ответил:
— Это зависит от структуры камня… — и замолчал, явно не собираясь продолжать разговор на эту тему.
— Ты про горные породы или про себя? — не понял Гаури, и было не ясно, всерьез интересуется или дразнит.
— Кх-х… — Зел, сжав кулаки, отвернулся и яро застрочил что-то в своем дневнике.

Кселл никогда раньше не предполагал, что ему, мазоку, придется когда-нибудь стать заботливой наседкой для парочки смертных. Он даже не мог подумать, что два обычных человека своими эмоциями смогут настолько сильно его подавить, и что он их за это не убьет. Тут ведь как – у мазоку короткий разговор с теми, кто их напрягает, и у уникальной напасти, свалившейся на фиолетововолосую голову нашего страдальца, не было ранее прецедентов. К большому сожалению Металлиума, никому до него в голову не пришло озаботиться изобретением длительного заслона от эмоций – какой же мазоку по своей воле будет столько времени терпеть подобное безобразие?!
Кселл сидел-сидел, думал-думал – и, наконец, придумал… Впервые за всю историю за столь короткое время было создано уникальное по сложности заклинание эмоционального барьера! Вот что значит – должное вдохновение! Правда, заклинание требовало доработки, и при его использовании могли проявиться побочные эффекты, но – всяко лучше, чем страдать мигренями и медленно сходить с ума.
Наступил вечер, и Кселл, распрощавшись с двумя Филиями в бикини, решил слетать посмотреть, как там его подопечные, заодно и барьер свой проверить.

***
Лина, Гаури и Зел сидели вокруг костра и беседовали. Волшебница и бывший мечник страдали от свирепого комарья, и Грейвордс с некоторым чувством превосходства наблюдал за их мучениями – его-то каменную кожу мерзкие тварьки не могли прокусить. Уничтожить же насекомых не позволила сердобольная Лина, так же как и поставить барьер – а вдруг он пройдет прямо по насекомому/растению/еще кому-нибудь (нужное подчеркнуть), и разрежет его пополам?
— А что будет, если комар укусит мазоку? Сможет ли он выпить его крови, и если да, то отравится ли? А вдруг он, заполучив в себя немного крови мазоку, приобретет какие-нибудь способности? – задумчиво бормотал Гаури под настороженными взглядами Лины и Зела.
Чтобы поддержать беседу и отвлечь Гаури от мыслей в опасном исследовательском направлении, химера поинтересовался, куда именно шли волшебница и бывший мечник, и юноша, вытащив из рюкзака карту, показал ему. Вообще-то Зелу уже описали в общих чертах, куда примерно идет парочка, но он хотел узнать точное место.
— Кселлос сказал, что тут живут самые несчастные люди, у которых самая большая библиотека.
Зел удивленно посмотрел на указанную точку – предполагаемый пункт, населенный самыми несчастными интеллигентами, находился рядом с Зеннерскими горами, вдоль которых он около полугода назад проходил, будучи занятым своими поисками. И химера не видел там никаких признаков жилья – вряд ли там вообще кому-то придет в голову селиться – плохие для возделывания земли, негде пасти скот, никаких полезных ископаемых, мало воды и далеко от торговых путей — там нечем жить. Зачем же Кселлос наврал Лине и Гаури и тащит их неизвестно куда? Это окончательно убедило Зела в виновности мазоку. Злость переполняла химеру. Грейвордс собрался поделиться с друзьями своими соображениями насчет Кселлоса, но не успел – его прервал противный голос этого самого мазоку:
— Йа-а-а-а-а! – химеру передернуло от этого звука. – Добрый вечер! – Кселл приветливо улыбался.
— Кселлос! – Зел угрожающе двинулся к мазоку, но был пойман за плечо новоявленным вошебником.
— Не убивай его пока, он еще еды не принес… — прошептал химере на ухо Гаури, впрочем, не особо заботясь о том, чтобы Кселл не услышал эту циничную рекомендацию.
Мазоку знал, что совершил ошибку, оставив Грейвордса вместе с Линой и Гаури, но раньше у Кселла просто не было возможности обдумать всё как следует из-за жизнерадостной парочки. Кселлос уже сейчас довольно сильно опасался за себя, потому что, когда Лина и Гаури дойдут до нужного места – и увидят, что там ничего нет, он не мог поручиться, что Лина останется доброй (а когда речь шла о новом Гаури, Кселл вообще не мог ни за что поручиться). Но у него было достаточно времени, чтобы в пути что-нибудь придумать, и он ни в коей мере не хотел, чтобы Лина и Гаури узнали о бессмысленности путешествия сейчас. Кселл, оценив дружелюбные взгляды Лины и Гаури, и недружелюбный – Зела, пришел к выводу, что пока всё в порядке.
— А вы знаете… — недобро начал Грейвордс, но мазоку, приоткрыв один глаз и насмешливо посмотрев на химеру, перебил его:
— А вы знаете, что Зелгадисс хорошо рисует?
Сбитый с толку химера с подозрением посмотрел на Кселла, тряхнул головой и повторил:
— А вы знаете… — ну что за наглость, кажется, химера хочет испортить план самого Кселлоса Металлиума?!
Мазоку, раскрыв глаза, пригвоздил Зела взглядом и мстительно произнес:
— Нет, ну правда, он здорово рисует! Неужели он не показывал вам рисунки в своем дневнике?! Там есть шикарный портрет Лины в стиле ню! При этом ее пропорции несколько отличаются от реальных, смотрится исключительно красиво!
— Пропорции?… – оживился Гаури. – В смысле, обнаженная Лина с большой грудью?! Зел, дай посмотреть!!! – потребовал юноша, сгребая ошарашенного химеру за ворот.
— Что-о-о?! Да как ты мог рисовать подобные вещи! – возмущению Лины не было границ, и она, позабыв о доброте, со всей силы треснула Зела по голове.
— Полегче, ему недавно и так досталось! – Кселл наклонился над начавшим было подниматься химерой, делая вид, что помогает, и украдкой наложил на него заклинание сна. Ну вот, теперь можно было вздохнуть спокойно.
— Зел? – потирающая ноющую руку Лина уже начала раскаиваться.
— Ничего, жить будет! – весело сказал мазоку. – Ему просто надо полежать немного, отдохнуть. Оставьте его в покое на пару часиков. Лучше расскажите, что у вас произошло? Я был на месте вашего предыдущего лагеря и видел воронку от Драго Слэйва.
— На нас напали тролли, — ответила Лина.
— Ну, я вижу, для вас это не стало проблемой. Мне вот только интересно, какие доводы привели Гаури и Зелгадисс, чтобы убедить госпожу Лину использовать Драго Слэйв?
— А я его и не использовала. Это сделал Гаури.
— Габриев? Ну надо же! Занятно… — мазоку с любопытством посмотрел на юношу, прикидывая, насколько сильным в магии может оказаться Гаури и как его можно использовать. – Интересно, а что еще тебе доступно? Как ты думаешь, ты сможешь…
Гаури иронично приподнял бровь и смерил Кселла таким взглядом, что тот поперхнулся своим вопросом.
— Кхе… Кхе-кхе… Вижу, у вас нет еды? Сейчас принесу! – и, тщательно улыбаясь, Металлиум исчез.
В голове Кселла крутились следующие мысли:
— Во-первых, мой барьер отлично работает, и побочных эффектов вроде нет. Во-вторых, надо будет вернуть Зелгадисса обратно в пустыню, как я раньше и хотел, а то он болтает слишком много и вообще как-то плохо влияет на Гаури. В-третьих – такими темпами Гаури в ближайшее время поймет, что к чему, если еще не понял. И зачем только я предложил идти туда, где ничего нет… Но ничего лучше мне тогда в голову не пришло – в присутствии этих маньяков не возможно было думать! В-четвертых – что мне тогда предпринять? Лина, возможно, тоже не останется в стороне, и наиболее безопасным для меня будет просто исчезнуть. В-пятых – я не могу так сделать… Если оставить Лину с Гаури, то она будет в опасности – кто его знает, какие эксперименты он может замыслить или какое заклинание захочет испытать. В-шестых – кажется, Гаури не получится контролировать… Хотя, возможно, он пойдет на сотрудничество, если ему пообещать что-нибудь… Но с другой стороны, кажется, он стал слишком подозрительным и может… — бормоча подобным образом под нос, мазоку набивал рюкзак всевозможной едой. Он снова был в таинственной местности, где всё есть, и которая называется «оттуда».

***
Зелгадисса разбудила ночная прохлада, и химера, всё еще не желая окончательно скидывать дрёму, плотнее завернулся в свое одеяло. Ветер игриво поднимал в воздух сухой песок и поземью носил по бескрайним просторам, изредка бросая в лицо колючие горстки. Песок?
— Что?!.. – сон как рукой сняло.
Зел резко сел и огляделся – вокруг простиралась хорошо знакомая ему пустыня, рядом валялся рюкзак с припасами.
— Какого… Кселлос, демоны тебя побери!

Чтобы Габриев не отвлекался на всякие размышления в неудобном для Кселлоса направлении, мазоку нашел простой и исключительно эффективный способ – он без умолку болтал, раскрывая всякие секреты мироздания. За вечер Гаури постиг, в чем смысл жизни, как сделать вечный двигатель и даже узнал секрет бессмертия. Лину от всех этих лекций потянуло в сон. (Кселл специально бубнил монотонным глухим голосом лектора, отчитавшего 10 пар экономики подряд.) Волшебница, зевая, поручила любознательному блондину аккуратно всё законспектировать (Эти сведения можно продать! Узнаём старую Лину! Или нет? Потратить деньги на благотворительность?! Фи-и-и…), и Гаури тщательно записывал эти бесценные сведения, пока девушка спала. Высунув от усердия язык, юноша неловко выводил кривые строчки – его рука, больше привыкшая к оружию, пока еще не соответствовала новой личности хозяина. Но всё же постепенно строчки становились все ровнее, и через несколько часов его почерк приобрел изумительную математическую четкость и даже некоторое изящество. Когда Гаури наконец пресытился знаниями и заявил, что его мозг на сегодня загружен под завязку, мазоку облегченно вздохнул.
Пока Лина, Гаури и Зел, который так и не очнулся, спали, Кселл сидел у костра и, погрузившись в размышления о тяжкой мазочьей доле, ворошил веточкой угли. У Металлиума была очень длинная жизнь, за которую он приобрел массу уникальных знаний, так что у Кселла было еще очень много тем для отвлекающих Гаури разговоров и пока можно было расслабиться… но как-то не получалось…
Пора было возвращать химеру в пустыню. Мазоку, бросив взгляд на Лину и Гаури, решил на всякий случай произнести контрольное заклинание сна, но Габриев внезапно заворочался. Кселл, не желая рисковать, отошел от костра, дабы не маячить на его фоне – вдруг Гаури заметит что-нибудь подозрительное?
Габриев не спал – ему не давала покоя мысль о рисунке в дневнике Зела. Юноша решил, что изучение рисунка – вполне просветительское дело, благодатное для любого исследователя и ценителя прекрасного. Кроме того, сам по себе дневник химеры – кладезь уникальной информации о жизни химер из первых рук! Исследовательская натура легко заглушила робкий голос морали, деликатно бубнивший, что читать чужие дневники не хорошо. Лина и Зел крепко спали, а Кселл куда-то исчез по своим мазочьим делам, так что всё складывалось довольно удачно. Под покровом темноты Гаури решительно пополз к химере, воровато озираясь. Внезапно у юноши потемнело в глазах, он зевнул и заснул в нелепой позе, поджав под себя коленку и вытянув вперед одну руку.
Произнеся заклинание сна, коварный Кселлос выбрался из кустов. Его тень зловеще плясала в свете костра. Мазоку направился к Зелу, снимая по пути с волос и одежды паутину и целый выводок больших пушистых гусениц, которыми он случайно обзавелся среди растений.
Ставшим уже привычным движением Кселл приподнял Грейвордса за шиворот и перенес его в пустыню. Положив рядом с химерой рюкзак с припасами (добытыми в «оттуда»), мазоку исчез.
Кселлос твердо решил, что не даст Амелии напоить Зела приворотным зельем – если зелья для Лины и Гаури не были простыми, то и для химеры, пади, подсунут какую-нибудь гадость с оригинальными свойствами. Мазоку теперь придется поспевать и загружать Гаури новой информацией, и следить, не появится ли рядом с Зелгадиссом Амелия, старуха или еще кто-то, кто в этом может быть замешан.

***
Знаете, какими убедительными могут быть мазоку, если захотят? Кселл с утра рассказал Лине и Гаури, как Зел просил отправить его обратно в пустыню, так как химере очень хотелось продолжить свои поиски исцеления.
— Да-да, он прям так и сказал… Хочу, говорит, как можно быстрее найти лекарство от этой напасти – и так безнадежно всплеснул руками, – мазоку изобразил, как. – Кселлос, говорит, будь другом, отправь меня скорее обратно в пустыню! Эх… У меня прям сердце кровью обливается, когда я вижу его страдания! Он собрался на рассвете и не хотел вас будить.
Габриев, растирающий затекшую во время вынужденного сна ногу, недоверчиво косился на мазоку, в то время как Лина уже начала сочувствующе всхлипывать. Гаури был абсолютно уверен, что он не мог заснуть во время такого важного занятия, как похищение дневника Зелгадисса, и тем более заснуть в такой позе, ну или принять ее, дико ворочаясь во сне, как его уверял мазоку. Но юноша не мог озвучить свои соображения, потому что пришлось бы объяснять пикантные подробности принятия этой самой позы при засыпании. Мазоку бы наверняка не остался в стороне и не преминул бы напомнить о желании Гаури посмотреть рисунок, а юноша слишком хорошо помнил, как Лина шарахнула Зела, и не хотел бы, чтобы его уникальный мозг лишний раз так же сотрясали.
— Если он не хотел нас будить, то почему просто не дождался, пока мы проснемся?
— Ну так я же и говорю, что ему не терпелось скорее отправиться на поиски исцеления – каждая минута, проведенная в этом ужасном теле, для него сущая мука! – Металлиум очень грустно вздохнул.
— Гаури, отстань от Кселлоса, видишь, как он переживает за бедного Зела?! А ты лезешь к человеку…
— В смысле, к мазоку? – поправил Гаури.
— Не придирайся к словам! Это жестоко – так относиться к Кселлосу, отрицая его способность глубоко сопереживать чужому горю! На самом деле он очень чуткая и ранимая натура!
Кселл согласно закивал, сохраняя грустный вид. Мазоку всерьез подумал, а не добавить ли немного слёз, но решил, что всё же не стоит…
— Гаури, ты вчера, кажется, упомянул, что хотел бы узнать, что происходит с душой человека после смерти? – печально спросил мазоку, всё еще придерживаясь общего тона беседы.
Бывший мечник на секунду задумался, не являлось ли упоминание о душе человека после смерти скрытой угрозой, но всё-таки решил, что нет. Вообще-то Габриев хотел сейчас задать Кселлу несколько другие вопросы, но… узнать про то, что происходит после смерти – это довольно интересно. А спросить про свои подозрения можно ведь и потом, верно?..

***
Зелгадисс был очень зол. Хитрый Кселл оставил ему совсем немного припасов – как раз столько, сколько вполне хватило бы только на путь до города, что лежал на востоке, но никак не хватало на обратный путь по пустыне. О том, чтобы повернуть назад на запад и немедленно отправиться в погоню за Линой и Гаури, которых куда-то уводил подлый мазоку, не могло быть и речи. Зелу пришлось идти четыре дня на восток, и всё это время его снедало беспокойство за друзей. Грейвордс решил как можно скорее добраться до города, обзавестись припасами, а потом… хм, месяца два догонять Лину и Гаури? Будет уже поздно, они всего через пару недель дойдут до несуществующего поселения несчастных библиотекарей, и Зелу даже страшно было представить, что может случиться с его друзьями через два месяца! Мда.. Может, в городе химере удастся отыскать какой-нибудь способ быстрее добраться до друзей?
Химера шел и ворчал, шел и ворчал… Кселлосу икалось. Лина обеспокоено предлагала: «Кселлос, может, водички?»

***
Амелия, без приключений доехав до города, потратила несколько дней на отдых, дегустацию местных блюд и походы по рынку и всевозможным лавкам. Так же она зашла в местный салон красоты, чтобы после путешествия привести себя в порядок – перед любимым надо предстать ухоженной и красивой! Принцесса поселилась в номере гостиницы, окна которого как раз выходили на городские ворота, и, когда по расчетам девушки химера должен был добраться до города, она начала свое бессменное дежурство у окна. Она целыми днями не спускала глаз с городских ворот, ожидая, что, наконец, увидит знакомую фигуру в плаще. Однако прошло несколько дней, а химера всё не появлялся… Принцесса запретила себе думать о том, что с господином Зелгадиссом могло что-то случиться. Не в силах больше сидеть и ждать, она решила отправиться Зелу навстречу, тем более что к городу вела только одна дорога по дну ущелья, и они не могли бы разминуться.
Девушка знала, что химера идет пешком, поэтому она сначала хотела купить вторую верховую лошадь – для Зела, но потом не стала, подумав, как это будет романтично, если они поедут вдвоем на одной лошади. Его сильные руки обовьют ее стан, и… Да, это будет потрясающая конная прогулка!

***
— Из чего делают гуталин?.. Почему у плазмы аргона синий цвет?.. Где самое дешевое пиво на континенте?.. – Гаури быстро задавал разнообразные вопросы в режиме нон-стоп, и мазоку так же быстро на них отвечал (правда, его речь все время прерывалась иканием). Это продолжалось много часов подряд и было видно, что Кселл ушел в свои мысли и отвечает уже машинально. Не замедляя общего темпа, Гаури спросил:
— Как проще всего убить мазоку?
И Кселл поймал себя на том, что уже начал отвечать. Мазоку кашлянул, помолчал, и потом неуверенно ответил:
— Это секрет. А… почему ты спрашиваешь?
— Это секрет! – хитро улыбнулся Гаури.
Кселлос вытер проступивший пот со лба и чуть слышно пробормотал:
— Кажется, я понял, почему людям не нравится, когда я так отвечаю…

Блаженно жмурясь на утреннем солнышке и наслаждаясь теплом, на пороге ветхого домика сидела знакомая нам бабулька-травница. Вдруг за ее спиной раздался старческий голос:
— Ой, а ты хто?
— Как хто? Твоя сестра.
— Правда? У меня есть сестра?
— А то ж!
— Я и забыла.
— Я тоже часто всё забываю. Не обращай внимания, — улыбнулась травница.
— Эх, старость, старость…
— Да, старость… — вздохнула колдунья.
Она чистила большую закопченную сковороду эксклюзивной мочалкой из волос химеры.

***
С запада город надежно защищали скалы. Единственный прямой путь в западном направлении шел по дну ущелья и выводил в пустыню, но им никто не пользовался, поскольку умников путешествовать через пески не находилось. На Амелию, удумавшую проехаться по ущелью, смотрели как на ненормальную.
Западные городские ворота были единственными, остававшимися закрытыми в дневное время суток. Стражники относились к дежурству на них, как к отдыху. Когда-то по ущелью к городу пробирались всяческие опасные чудовища из пустыни и, в свою очередь, из города в пустыню делали вылазки храбрые воины и маги, жаждущие боевой славы или ищущие редкие ингредиенты (типа хелицера песчаного паука или яда гигантской сороконожки) для магических амулетов и зелий. Но те лихие времена давным-давно прошли. Нынче стражники спокойно дремали на своих постах, и были немало удивлены, когда во имя справедливости их принялась будить какая-то девица, требуя впервые за последние десять лет открыть ворота.
Проводив недоумевающими взглядами странную всадницу, стражники снова вернулись к своей утренней дрёме.
К полудню Амелия доехала по дну ущелья до выхода в пустыню, со стороны которой скалы возвышались неприступными отвесными стенами, но непосредственно в самом ущельи с обеих сторон по покатым склонам можно было подняться наверх. Когда-то, видимо, в камне были выточены ступени (рассыпавшиеся древние лестницы, особенно длинные – просто ужас какой-то, авторы предупреждают, не пытайтесь по ним ходить; один из авторов как-то подвернул на подобной лестнице ногу и пересчитал все ступеньки-пеньки-пеньки, было так обидно…), а проход между скалами преграждала стена. Обтесанные покрытые трещинами камни ныне валялись вокруг, но у самых скал еще сохранились остатки кладки. Амелия подумала, что, наверное, давным-давно тут стояло укрепление, служившее преградой для тварей из пустыни.
В ущельи дно было не каменным, а песчаным, и его обильно покрывали заросли высоких колючих кактусов. Спешившись, девушка привязала свою лошадь к одному из таких растений и пешком пошла в сторону пустыни. После длительной поездки верхом хотелось размяться, кроме того, надо было посмотреть, с какой стороны ущелья скалы смотрятся живописнее, чтобы подождать господина Зелгадисса именно там.
Во-первых, со скал обзор лучше, а во-вторых… Принцесса лелеяла следующую фантазию – ее любимый химера подходит и видит наверху ее силуэт среди этих древних развалин. Господин Зелгадисс, воспарив наверх, опускается рядом с Амелией, берет ее за руку и говорит, как по ней скучал. Закатное солнце освещает девушку, и ветерок играет ее волосами. Безжалостный воин-маг совершенно очаровательно краснеет и смущается (принцессу это всегда умиляло). Солнце отражается в ее глазах, и они будто светятся изнутри. И вот, восхищенный и сраженный наповал ее красотой Зелгадисс, бережно сжимая ее руку и то и дело смущенно отводя взгляд, прерывающимся от волнения тихим голосом, почти что шепотом, признается в любви и без всякого зелья…
Размышляя подобным образом, девушка взлетела на скалу к северу от ущелья, которая показалась ей более живописной. Там когда-то располагалась смотровая башня, к которой вела упомянутая лестница. От строения уцелела лишь одна стена, возвышавшаяся над небольшой гладкой площадкой, служившей когда-то основанием башни. Вот эту площадку и облюбовала себе Амелия, удобно расположившись в тени и мечтательно вглядываясь вдаль.

***
Зелгадисс шел и ворчал. Но, наконец, на горизонте показалась темная непрерывная полоса скал, протянувшаяся с севера на юг. Химера облегченно вздохнул, его путь по этой проклятой пустыне подходил к концу. Зел даже перестал ворчать, а Кселл, соответственно, икать.

***
— …то есть ты хочешь сказать, что смещение барьера Битцера может вызвать обратный эффект этого заклинания?
— Совершенно верно. Всё дело в константе.
Лина Инверс кушала ватрушку (авторы абсолютно уверены, что мир Рубак не может существовать без ватрушек) и заинтересованно переводила взгляд с Кселла на Гаури, разговор которых о теоретической магии выглядел как спор. Всё, что говорил мазоку, не принималось на веру, и ему приходилось приводить всяческие аргументы и доказательства, на которые у Гаури почти всегда находилось, чем возразить. Впрочем, было видно, что Кселл получал удовольствие от разговора с таким достойным собеседником – редко кто из смертных мог держаться почти на равных в споре с мазоку. Когда Гаури, казалось, прижимал Металлиума к стенке, пытаясь на чем-то его подловить, тот всегда ловко вывертывался и снисходительно приводил какой-нибудь неожиданный и неоспоримый довод.
Вот и на этот раз, кажется, бывшему мечнику больше нечего было возразить. Он хмыкнул и неопределенно пожал плечами, что мазоку принял за признание того, что он победил в этом споре. Металлиум отвернулся от Габриева и теперь со скучающим видом разглядывал улитку, неторопливо ползущую по его посоху. Однако пристальный взгляд бывшего мечника заставил Кселла снова обернуться.
Гаури пару секунд изучающее смотрел на мазоку, затем улыбнулся и с легким укором сообщил:
— Кселлос, ты врешь.
Мазоку нервно подумал «он имеет ввиду вообще или в частности?..» Оставаясь внешне бесстрастным, Кселл беспечно помахал пальчиком и улыбнулся в ответ, собираясь весьма изящно обдурить Габриева и, наконец, показать, кто в доме мазоку:
— Вовсе нет. Всё дело в…
— Всё дело в том, что я отлично знаю, каким будет эффект от смещения барьера Битцера. Я его досконально изучил и даже усовершенствовал заклинание. Барьер Битцера-Габриева, звучит?
Кселл привычным движением руки ловко смахнул каплю, появившуюся над головой, и позволил себе добавить в ответ немного раздражения:
— А если ты знаешь ответ, то зачем спрашиваешь?
— Мне просто было интересно, насколько ты правдив, — Габриев больше не улыбался.
— Переспорить мазоку почти не возможно, но тебе это удалось. Ты победил в споре, молодец! – Кселл потянулся, зевнул и лёг на мягкую травку, считая разговор оконченным.
Однако Гаури продолжал смотреть на лежащего мазоку с высоты своего роста.
— Что-о?..
— Я тебя переспорил, поймав на вранье…
— Ты победил в споре и будешь мне теперь об этом всё время напоминать? – Металлиум обиженно посмотрел на юношу одним глазом. — Говорю же, ты молодец, чего еще хочешь услышать? Фи-и-и, да у тебя тщеславие появилось!
— Гаури, хватит цепляться к Кселлосу, — возмутилась Лина, дожевав, наконец, ватрушку. – Какая разница, это же просто спор о теоретической магии.
— Да при чем тут спор! Я говорю, что Кселлос врёт.
— Ну он же мазоку, такова его природа. Будь добрее к Кселлосу, он же не виноват в том, что он такой!
Гаури присел рядом с Металлиумом и тихо сказал:
— Если, дойдя до нашего пункта назначения, мы не увидим там обещанного, ты об этом пожалеешь. Я разработал кое-какие методы для наиболее эффективного общения с надоедливыми мазоку, и поверь мне, я в этом неплохо преуспел. Подумай об этом.
И Кселлос подумал.

На деле всё вышло не так, как представляла Амелия. Хотя принцесса заприметила бредущего по пустыне химеру во время заката, все сходства с её мечтами на этом заканчивались.
Амелия с замирающим сердцем следила, как приближается господин Зелгадисс. Принцесса нервно оправила одежду. Чтобы ветер красивше играл волосами, она тщательно причесалась, а чтобы появился румянец – слегка похлопала себя по щекам. Ах да, надо же подушиться – когда господин Зелгадисс ее обнимет, он ощутит нежный аромат – созданные придворным парфюмером специально для нее духи «Амелия» — смесь ароматов лаванды, миндаля и легких цитрусовых ноток. (Принцесса не знала, что у Зела в детстве была аллергия на цитрусовые, и что он с тех пор не любит подобные запахи.) По мере того, как Зел приближался, девушка всё чаще бросала взгляды в маленькое зеркальце, которое то и дело доставала из косметички (а вы думали, что у нее за загадочная штука на боку висит? Авторы уверены, что это косметичка!) – достаточно ли у нее цветущий вид, красиво ли лежат волосы, как лучше повернуть голову, чтобы при этом освещении смотреться лучше всего?.. Химера вполне уже мог разглядеть силуэт девушки, вставшей в эффектную позу, однако, к досаде Амелии, притомившись от тяжелой дороги, хмурый Зел смотрел только под ноги. Эдак он вообще мимо может пройти! Чтобы привлечь внимание, девушка крикнула:
— Господин Зелгадисс!
Но из-за ветра, дующего наверху, Зел не смог толком разобрать слова. Он задрал голову, чтобы обнаружить источник воплей, и увидел подпрыгивающую и машущую руками фигуру.
— Амелия? Что она тут делает?..
Девушка напрасно ждала, что господин Зелгадисс к ней воспарит – лишенный магических сил, химера сначала хрипло покричал, призывая Амелию спуститься, и, поскольку она тоже не разобрала слов, даже показал пантомиму. Принцесса, в свою очередь, тоже показала такую же пантомиму, призывающую Зела подняться, потому что не хотела отказываться от своей мечты об идеальной встрече, которую лелеяла и продумывала до мелочей много часов подряд.
Поняв, что девушка не будет спускаться, Зелгадисс, раздосадовано плюнув, углубился в ущелье и полез по покатому склону наверх под взглядом недоумевающей Амелии.
Принцесса подбежала к краю площадки, к которой вела древняя лестница, и стала ждать, пока химера поднимется (при этом при подъеме Грейвордс пару раз чуть не сорвался).
— Господин Зелгадисс…
Вместо радостных возгласов приветствия Зел, тяжело дыша, уселся на последнюю ступеньку, вяло изобразил «виктори» и хрипло попросил попить (еще бы, столько дней непрерывно ворчать – кто угодно охрипнет!) – скудные запасы воды закончились еще вчера, и у химеры пересохло во рту.
Всё происходило не так, как в мечтах девушки. Хотя принцессе нравилась суровая сдержанность Зела, но порой так хотелось увидеть хоть какие-то проявления чувств с его стороны. Ведь они же есть, эти чувства, правда?.. Правда?..
Ну, раз Зел не ведет себя так, как ей хотелось – всё же придется напоить его зельем… А о своих злоключениях он может рассказать и потом – главное, что он жив и наконец-то находится рядом с ней. Любовь не может ждать! Амелия решила, что настал подходящий момент для осуществления ее плана. Только бы старуха не подвела, только бы зелье сработало!.. Дрожащей рукой принцесса протянула химере его же флягу. Девушка заранее подлила в нее приворотное зелье из заветной склянки.
— Откуда она у тебя? – удивленный химера поднялся и взял флягу.
Принцесса с некоторой обидой отметила, что не было ни обожающих взглядов, ни восторженных вздохов.
— Я путешествовала, сея везде справедливость, и заехала в одну деревеньку… Там я случайно нашла Вашу флягу и, наслушавшись рассказов местных жителей, поняла, что с Вами случилась беда. Господин Зелгадисс, я так за Вас переживала! Одна странствующая травница дала мне зелье скорости для лошади и указала, где Вы – и вот я здесь!
— Какие продвинутые нынче травницы пошли… — пробормотал Зел и под пристальным взглядом Амелии поднес флягу к губам. Грейвордс собирался с мыслями, готовясь сообщить девушке чудовищную новость об их друзьях, в то время как та переживала, что ее возлюбленный никак не показывает, что тронут её заботой и переживаниями о нём. Но сейчас всё изменится!
Амелия затаила дыхание.
Внезапно химера опустил руку с флягой. Принцесса разочарованно выдохнула.
— Ты сказала, зелье скорости?! Да, это может помочь! У тебя еще осталось?
Заворожено следящей за флягой девушке потребовалось некоторое время, чтобы понять вопрос.
— Что?.. А, да, еще осталось, я всегда всё беру с запасом. А что случилось?
Химера немного помолчал и скорбно сообщил:
— Лина и Гаури были околдованы подлым Кселлосом… Они в смертельной опасности! Кселлос обманом завел их в дикие пустынные места неизвестно зачем! Только представь, он сделал Лину доброй, а Гаури – умным!
Девушка чуть было не выдала себя возгласом «Значит, получилось!», но, видя, как к этому относится Зелгадисс, вовремя прикусила язык.

***
Кселл сидел на дереве и размышлял. Действительно ли бывший мечник может причинить ему какой-нибудь ущерб или только пугает? Мазоку не мог не признать, что Габриев стал довольно сильным магом, один Драго Слэйв чего только стоит… но об истинных пределах его могущества Кселлосу оставалось только догадываться, поскольку Гаури в его присутствии почти не колдовал. Кроме того, этот зловещий юноша научился каким-то образом ощущать присутствие мазоку – Кселл обнаружил у Гаури эту способность день назад, когда, вернувшись из «оттуда» с едой, он решил притаиться в кустах и понаблюдать за магическими упражнениями Габриева – кажется, бывший мечник разрабатывал какое-то новое заклинание. Буквально через несколько секунд наблюдения мазоку впервые за свою долгую жизнь был позорно раскрыт. Гаури, ехидно посмеиваясь, обидно показал ему язык и шутливо погрозил пальцем. Это, конечно, не воодушевляло — как ни крути, Габриев стал довольно опасным, но ведь и сам Кселлос тоже был не лыком шит. Металлиум был вполне уверен в своих немалых силах и решил после долгих размышлений, что его безопасности всерьез ничто не угрожает. Наверное, Гаури просто блефует в силу своего новоприобретенного скверного характера. Ну а если не блефует? В конце концов, в самом крайнем случае, если запахнет жареным мазоку, Кселл может в любой момент просто исчезнуть. Подумав об этом, Металлиум расслабился. У него так же была еще одна причина для пребывания в гармонии со всем миром – он придумал, что делать с их несуществующим пунктом назначения, так чтобы Лина и Гаури остались довольными, и сам факт этого сводил угрозу со стороны кровожадного блондина к минимуму.
Мазоку вдруг почувствовал, что за размышлениями он не заметил, что в мире что-то изменилось… будто пропало что-то привычное. Кселл принялся озираться, пытаясь обнаружить, что не так, потом прислушался к себе, и внезапно осознал – он больше не икает! Впервые за четыре дня! Кселл на всякий случай переместился посмотреть, как дела у Зелгадисса.

Влюбить химеру…) (Лой и Сегес)

Гаури

Добавить комментарий Отменить ответ